Предсказывать кризисы легко — ведь они все равно рано или поздно приходят. И, когда он наконец разразится, торжествовать: "Я же говорил! Я был прав!" В конце 1990–х кризис пришел на азиатские рынки (кроме Китая), в конце нулевых — на рынки развитых стран (а развивающиеся рынки чувствовали себя совсем неплохо). Сейчас конец 2010–х, и вроде бы пора уже появиться какому–нибудь кризису. Раз в десятилетие. Но вот какому?
Еще год–два назад звучали предсказания кризиса именно развитых рынков. Слишком долго, без малого 10 лет, растут акции. С 2013 года — уже 5 лет — они на территории исторических максимумов, регулярно обновляя рекорды. У многих экономистов и инвесторов случилось головокружение "от высоты" индексов. Модно стало оценивать рост рынков как очередной мыльный пузырь, который вот–вот лопнет, — и предсказывать кризис развитых рынков.
Но 2017 год оказался удивительно тих и спокоен — никаких "черных лебедей". Все они были задушены в зародыше — ядерный кризис вокруг КНДР, опасные референдумы в иракском Курдистане и испанской Каталонии, переговоры по Brexit и др. Рынки спокойно продолжили свой рост.
И мейнстрим кризисных предсказаний переместился с развитых рынков на развивающиеся. Все логично, ведь США продолжают активно наращивать свою процентную ставку. Доходность 10–летних гособлигаций выросла с середины 2016 года почти вдвое — с 1,5 до около 3% годовых. Это на порядок больше доходности европейских бумаг (например, сегодня 0,3–0,4% по "немцам"). А доходности гособлигаций развивающихся стран падают. Спреды сужаются, риски непредсказуемых падений их валют растут. Международные краткосрочные спекуляции, работающие по обычной системе carry trade (занять дома дешево и вложиться в бумаги развивающихся стран в их валюте дорого), теряют смысл: риски могут оказаться выше выгод.
США "пылесосят" весь мировой рынок, собирают капиталы в свою страну со всего мира. И поэтому, несмотря на ужесточение своей денежной политики (как раз благодаря именно ей), США имеют устойчивый экономический рост и парадоксальное ослабление доллара (по крайней мере весь 2017 год). И Трамп не собирается останавливаться, наоборот, ускоряет повышение процентной ставки ФРС.
Если на одном полюсе капиталы притекают, то, значит, где–то на другом они должны сокращаться. Идея близкого кризиса рынков развивающихся стран с оттоком капитала и падением их валют получает все больше подтверждений. И вот уже аналогии с азиатским кризисом 1997 года заполняют мейнстрим экономической мысли и страницы прессы.
Россия не остается в стороне от этих процессов. Наоборот, усиление санкционного давления со стороны США выводит ее на передний край оттока капитала. Падение рубля в апреле (прямой результат санкций) "сожрало" у иностранных инвесторов всю доходность от операций carry trade и даже загнало их в явные убытки. Минфин увеличил доходность наших гособлигаций, ЦБ прекратил снижение своей ключевой ставки, чтобы удержать повышенный спред к американским бумагам. Но рубль остается слабым: сейчас он на уровнях конца 2016 года, когда нефть была около $50 за баррель, а ведь сейчас она в полтора раза дороже. ЧМ–2018 не привел даже к его временному усилению.
Так что, ждать кризиса? При всей справедливости описанных процессов — вряд ли. Пока это плавные, замедленные, предсказуемые движения мировых капиталов, они дают возможность странам к ним адаптироваться без особых потрясений. Для кризиса нужен "черный лебедь", неожиданное событие–триггер. А их как–то удается избегать.
Может ли обострение торговой войны США с Европой и Китаем стать таким триггером? Вряд ли, пока это больше бряцание оружием и крики о войне, чем война. Эта "буря в стакане воды" успокоится за лето–осень. Похоже, 2018 год может остаться скучным: что в мировой политике, что в экономике.
