На этой неделе все ждали назначения нового правительства России. Ожидалось, что состав назовут 15 мая, а первое заседание пройдет 17–го — но ничего не произошло. В Кремле просят подождать до начала ПМЭФ, то есть до 24 мая.
Это притом, что кандидатура премьер–министра — им остался Дмитрий Медведев — стала известна буквально через пару часов после инаугурации 7 мая. Почти сразу он назвал и фамилии вице–премьеров. Но на министрах все застопорилось. А раз так, выходит, что и с вице–премьерами окончательной ясности нет. Могут появиться дополнительные фамилии. Или ведомства.
Только сейчас, через полторы недели после инаугурации, в руководстве страны обсуждают, создавать ли в новом правительстве Министерство цифровой экономики и стоит ли Алексею Гордееву совмещать посты вице–премьера и главы Минсельхоза. И выясняется, что сам Гордеев ничего подобного не хочет. Конечно, он будет работать там, где скажут, но с ним что, не обсуждали, на какую должность приглашают?
Вообще–то выборы президента в России прошли еще 18 марта. А результат был ожидаем еще 6 лет назад. В нормальном случае любому кандидату уже на выборы полагается идти с командой, подобранной под артикулированные задачи. Для сравнения: в Армении Никол Пашинян стал премьер–министром 8 мая, а уже 16–го провел первое заседание правительства, притом что к власти он пришел внезапно.
Допустим, в России кандидатам в президенты с командами ходить не принято, но ведь и после выборов прошло уже 2 месяца. А задачу перехода к цифровой экономике Владимир Путин поставил вообще бог знает когда еще.
Понятно, почему так может происходить в парламентских республиках. Там победители выборов могут долго договариваться о составе коалиций, то есть о том, как поделить власть. Но в России властью делиться не с кем. Вопрос не в том, нужна или не нужна "цифра", а в том, кому конкретно поручат сидеть на выделенном денежном потоке.
Задачи, которые озвучивает президент для широкого круга почитателей, как будто существуют в полном отрыве от кадровой политики. Последняя чаще используется не для выполнения стратегических задач, а для удовлетворения интересов различных правящих кланов.
По большому счету это квазипарламентский подход, только у нас претендующие на влияние группы получают его не на выборах пропорционально полученным голосам, а в результате тайных договоренностей. Что в целом соответствует главному принципу обустройства России — ничто не является тем, чем кажется.
