Первое, что вынесет зритель со спектакля "Птифуры", — это мотивчик, на который в театре "КУКФО" распевают забавные стишки–лимерики про стариков и старушек. Вальяжное танго из арсенала Club des Belugas враз лишает тяжести тему старости, немощи, бедности, а то и деменции, поднятую режиссером Анной Викторовой по предложению инициатора постановки актрисы Кати Ионас.
Зачин спектакля — стихотворение о старушках, сыплющихся с небес как звезды, разбредающихся по городу, повисающих на заборе и попадающих в хорошие руки к добрым людям, — настраивает на сентиментальный и легкомысленный лад. В таком мажорном ладу парад скетчей и разыгрывается. В руках Кати Ионас и Кирилла Смирнова на круглом столе со старинной скатертью или в створках нарисованного шкафа появляются то пожилая дама, обучающая балету лягушонка, то старушка, громко слушающая пластинку про Маугли по ночам, то чей–то дедушка в кресле–каталке и со скрипкой. Стишки Эдварда Лира, Генриха Сапгира и Олега Григорьева перемежаются лимериками собственного сочинения — про родных бабушек артистов. Чужеземные герои получают петербургскую прописку на Гривцова или в Коломне, занимаются весьма узнаваемыми вещами: квитанции в сберкассу несут, клянут коммунистов, кормя голубей, или, забыв ключи, взламывают двери внуков.
"Пасхалки" для взрослых отнюдь не мешают детям. Их вполне веселят простые манипуляции с куклами, предметами и театром теней: от атаки красных кавалеристов в случае с вышеупомянутой бабушкой, забывшей ключи, до спичечного коробка, в котором поселился крошечный до невидимости Виталий Егорыч: его, кстати, слизнет языком кукольная собака, и Кирилл, допустивший катастрофу, тут же на сцене получит скорбный выговор от Кати. Переговоры Кирилла Смирнова и Кати Ионас "за кадром" — едва ли не лучший с актерской точки зрения элемент спектакля: бытовые, домашние интонации артистов служат хорошим контрастом деланной театральности иных сценок, в которых Кирилл "дает актера" и заигрывает с публикой, пока Катя Ионас держит лицо — отстраненно–благожелательное по преимуществу.
Все это зрелище было бы милым и только — как сами птифуры, сладкие, яркие и бесполезные, когда бы не куклы. Старушки Анны Викторовой несут на себе весь груз своих лет, болезней и одиночества. Их лица серы и неулыбчивы, фигуры скукожены и закутаны в потрепанную одежонку, носы длинны, ноги с отчетливой водянкой ходят как–то не очень. За одну из самых дряхлых бабушек, торгующую на придорожном рынке домашним молоком "от своей коровы", вступается Кирилл, организуя непритворный сэйл. "Покупайте у бабушек, не проходите мимо", — взывает артист к аудитории, и та раскошеливается прямо в зрительном зале. Игрушечные ведра с молоком, настоящие варенье и чай уходят за реальные 50–100 рублей, выпрошенные детьми у родителей или добровольно протянутые артисту их сердобольными папами.
Внезапный социальный пафос, проклюнувшийся в спектакле, вскоре исчезает без видимого следа. В финале "старушкопада" куклы раскланиваются, как довольные собой артисты на премьере. Даже съеденный собакой Виталий Егорыч находится где–то в пыли, аплодисменты! Очаровательные эксцентричные старушки в "Птифурах" и вправду словно с неба свалились — ничем, кроме внешности, не выдают родства с реальными пожилыми людьми (которыми мы неминуемо станем или уже стали). Вот и Татьяна Дмитриевна Ионас, играющая "бабушку из зала с рассказом о себе", будто воплощает какой–то сказочный персонаж, не имеющий прямого отношения к жизни за пределами театра. Достаточно ли в таком подходе уважения к старости? Вопрос. Но любви — предостаточно, факт.
