Как размер доходов зависит от структуры экспорта

Российская бедность навязла у всех в зубах и, судя по риторике начальства, раздражает не только население, но и власти. Меры соцподдержки словно уходят в песок, а реальные доходы населения снижаются уже пятый год подряд. Теперь и количество рождений снизилось: как сообщил Росстат, в прошлом году в России родилось без малого 1 млн 700 тыс. детей — это минимум с 2007 года и на 11% меньше, чем в 2016–м. Правда, демографы подсказывают, что в этом случае виновата не столько бедность, сколько малочисленность поколения матерей, родившихся в последнее десятилетие ХХ века. Впрочем, оговариваются ученые, проблемы 1990–х здесь ни при чем. Российские демографические ямы, наступающие каждые 25 лет, есть следствие колоссальных военных потерь. Просто начался очередной цикл малого количества рождений. Раздавая деньги, власти могут мотивировать потенциальных матерей рожать первого или второго ребенка раньше, чем те планировали, но повлиять на долгосрочный демографический тренд начальство не в состоянии.

А что если российское зашкаливающее неравенство и сопутствующая ему бедность населения тоже являются элементом какого–то более сложного и долгосрочного тренда? Тренда, повлиять на который не в состоянии ни раздача пособий, ни дополнительное налогообложение. По данным New World Wealth, 62% отечественного благосостояния приходится на долю миллионеров, а 26% — на долю миллиардеров. Такой разницы между богатыми и бедными нет ни в одной развитой стране. Но в чем главная причина такой разницы?

Не просто бедность большей части населения, а именно пропасть между нищетой и богатством является проблемой российской социальной модели. Но можно ли эту пропасть преодолеть? Или нам предстоит смириться с ситуацией, в которой в стране объективно не существует ни социальных лифтов, ни условного среднего класса.

Но ответ на вопрос, как нам справиться с бедностью, неотделим от вопроса о том, кто заинтересован в преодолении бедности. Ответ "все заинтересованы" — неправильный. Если бы верхи и низы российского общества действительно имели желание и возможность покончить с бедностью, мы бы обязательно это увидели. Разговоры о необходимости роста доходов не впечатляют, если они не подкрепляются действиями.

12 лет назад исследователи Рикардо Хаусман, Дени Родрик и Джейсон Хванг из Harvard University опубликовали статью What You Export Matters, в которой проанализировали международную экспортную статистику. Ученые обнаружили, что уровень подушевого ВВП очень зависит от структуры экспорта. Коротко их мысль можно выразить так: чем проще устроена структура экспорта страны, тем меньшая доля национального богатства будет доставаться ее гражданам.

Почему так происходит? Дело здесь в действии мотивационных механизмов внутри экономики. Сложная структура экспорта предполагает, что внутри страны должно существовать множество компаний, предлагающих разнообразные товары и услуги и конкурирующих между собой. Эти компании образуют сложные цепочки создания ценности и предъявляют спрос на квалифицированные трудовые ресурсы.

И вот здесь начинается самое интересное. Конкуренция между такими компаниями повышает спрос на квалифицированный труд и тянет вверх уровень заработной платы населения там, где человеческий ресурс дефицитен. Эти доходы люди тратят на потребительские услуги и товары, мотивируя предпринимателей к расширению бизнеса в этой сфере. Рост стоимости труда также мотивирует компании вкладываться в повышение производительности и развитие технологий. Одновременно тот же самый рост стоимости труда мотивирует общество поощрять политиков вкладываться в образование (то есть повышение квалификации работников) и здравоохранение (то есть сбережение трудового ресурса).

Но что произойдет, если структура экспорта страны будет устроена так же просто, как в современной России? Именно то, что мы наблюдаем. У начальников страны объективно нет мотивации к действительному, а не декларируемому улучшению жизни основной массы граждан. Повышение доходов населения никак не скажется на повышении спроса на продукцию полугосударственных корпораций, зато увеличит издержки на оплату труда государственного аппарата и сотрудников тех же корпораций.

Как ни парадоксально это звучит, не рост, а падение доходов граждан служит двигателем государственной экономической машины.

Можно ли как–то развернуть эту ситуацию — тема для отдельного рассказа.