Биткоин: разрешить нельзя запретить. Дилеммы регуляторов

Дмитрий   Голубовский , аналитик ФГ «Калита- Финанс »:

Ранее в октябре глава Минфина Силуанов уже сообщал, что регуляторы намереваются взять под контроль эмиссию и обращение криптовалют в России и что соответствующий законопроект будет разработан уже к концу года. Судя по всему, власти озаботились вопросом всерьез: 30 октября зампредседателя думского комитета по образованию и науке Борис Чернышев анонсировал первую всемирную встречу майнеров, которая должна пройти в Госдуме. По его словам, мероприятие пройдет 25 декабря, участие в нем подтвердили 16 стран, в числе которых представители США и Сингапура – стран, в которых уже в той или иной форме введено регулирование рынка криптовалют.

Интерес Минфина, который понятен и Путину, раз уж он заговорил о регулировании эмиссии криптовалют, очевидно, в том, чтобы каким-либо образом обложить эмиссию криптовалют, в частности их майнинг, налогом. Напомню, что майнингом называют «добычу» новых единиц криптовалюты в процессе подтверждения и шифрования транзакций в публичном блокчейне. Этот процесс, как правило, требует тем больших затрат вычислительных мощностей, чем сложнее сеть, чем больше уже занесено в блокчейн данных. Всё более сложные вычисления требуют растущих затрат электроэнергии.

В России сравнительно дешевая электроэнергия. В некоторых регионах, где наблюдается ее избыток, таких как Иркутск, – очень дешевая по мировым меркам: там цена киловатта для населения составляет около 1 рубля, а для предприятий – около двух. Благодаря этой особенности на тренде взлета рынка криптовалют майнинг стал достаточно популярен в России и приносит майнерам неплохой доход, тогда как собственно рынок криптовалют в России не развит. В России практически нет бизнесов, которые принимали бы криптовалюту к расчету, из-за того что Банк России ранее предпочел рассматривать такие операции как сомнительные транзакции. В России также практически отсутствует ставший в последнее время очень популярным краудфандинг на основе ICO – когда бизнес для финансирования своего развития выпускает, по сути дела, собственные программируемые деньги, как правило созданные на платформе Etherium. И дело здесь не в отсутствии проектов и желающих привлечь деньги предпринимателей, а в отсутствии благоприятной регулятивной среды. Стартапы не поддерживаются в России на государственном уровне ни фискальной политикой, ни целевым кредитованием. Право собственности защищено слабо, регистрация и содержание юридического лица – отдельная морока. Все эти факторы обуславливают слабое развитие в России венчурного финансирования и краудфандинга, в том числе и в форме ICO. Российские команды предпочитают привлекать капитал на фирмы, зарегистрированные в Сингапуре, Гонконге или швейцарском кантоне Цуг. В России в лучшем случае создается дочернее юрлицо, которое платит «по-белому» зарплату разработчикам, капитал фирмы остается вне российской юрисдикции.

Поскольку майнинг – единственная сфера индустрии криптовалют, которая достаточно хорошо развилась в России, именно он привлек внимание властей и, вероятно, рассматривается как лакомый кусок. Действительно, капитализация одного только биткоина к концу октября уже превысила $100 млрд (для сравнения: капитализация Сбербанка в то же время составляет около $70 млрд), а весь соответствующий денежный поток, связанный с участием россиян в обороне этого цифрового актива, проходит мимо регуляторов и казны. Непорядок!

Но, прежде чем задаваться целью обложить налогом эмиссию криптовалют, стоило бы разобраться в предмете, чтобы понять, насколько это может быть проблематичным делом. Для начала надо определиться: чем все-таки является криптовалюта? Деньгами, то есть средством расчетов? Цифровым товаром? Цифровым активом? Ряд юрисдикций уже начал отвечать на эти вопросы: в частности, в США и Сингапуре разграничили понятия цифровых денег (собственно криптовалют), цифровых товаров («продуктовых» токенов) и цифровых активов, которые приравняли к ценным бумагам.

Допустим, криповалюта – это деньги. Поскольку это не рубли, то по определению это некая иностранная валюта. Не в том смысле, что ее выпускает некое иностранное государство, а в том смысле, что ее эмиссия – это неподконтрольный Банку России процесс. Если это так, то ее эмиссию нельзя обложить налогом – точно так же, как нельзя, например, обложить налогом эмиссию евро или долларов. Но можно попытаться обложить налогом прибыль от торговли криптовалютой, когда она получена в российской юрисдикции, или обмен криптовалюты на рубли, когда он производится российским юрлицом. В этом, последнем, случае криптовалюту уже можно рассматривать как цифровой товар.

Если криптовалюты – это цифровой товар, можно ввести на торговлю этим товаром соответствующий налог с продаж. Можно даже попытаться ввести НДС для юрлиц, которые будут официально заниматься майнингом криптовалют, чтобы они могли отнести затраты на электроэнергию на статью матзатрат.

Наконец, если криптовалюта – это цифровой актив, то есть если за ней каким-либо образом закреплены имущественные права, то в том случае, если он выпущен каким-либо юрлицом, обложить налогом такую эмиссию невозможно, но возможно зарегулировать ее как эмиссию ценных бумаг в особой электронной форме.

Проблемы всех этих определений и попыток регулирования в том, что формы криптовалют могут перетекать одна в другую. Цифровой актив, созданный на праформе Etherium для учета каких-либо прав собственности, может так же легко использоваться в качестве средства платежа, как и сам ETH или любая другая криптовалюта. Более того, если соответствующий смартконтракт запрограммирован определенным образом, токен в один момент может просто автоматически сконвертироваться при определенных условиях обратно в криптовалюту. Была, грубо говоря, электронная облигация, пришел срок ее погашения, она автоматически превратилась в соответствующий объем криптовалюты, начисленный на указанный адрес. Для регулятора отследить все подобные превращения нереально, потому что все эти свойства – быть средством расчетов, учета услуг и прав – разные грани одной и той же сущности.

Отдельный вопрос с тем, кого считать эмитентом криптовалюты или токена. Когда некое конкретное юрлицо открыто объявляет, что выпускает токены для финансирования какого-то проекта – это понятная история. Фактически это эмиссия ценных бумаг в особой электронной форме. Это привлечение капитала, за которым стоят конкретные владельцы фирмы, к которому могут прийти регуляторы, а при необходимости и компетентные органы. Но кого обложить налогом в том случае, если эмиссию криптовалюты проводит некая публичная сеть, не имеющая ни владельцев, ни юридической формы? Ведь это только со стороны кажется, что эмиссию биткоина проводят майнеры. На самом деле эмиссию проводит система целиком в соответствии со своим алгоритмом, распределяя случайным образом вознаграждение за проделанный объем вычислений. Для того чтобы равномерно распределять это вознаграждение в соответствии с предоставленными системе вычислительными мощностями, майнеры объединяются в пулы – своеобразные кооперативы, для подключения к которым создано соответствующее программное обеспечение, и эти пулы так же трансграничны, как сами сети и блокчейны. Значительная часть майнинга идет в облачных сервисах, серверы которых также могут находиться в разных юрисдикциях. Какой налоговый режим использовать для этого случая? Заметьте, я не задаюсь сейчас вопросом «как?» (если вдуматься, то любая инициатива по налогообложению такой формы майнинга заведомо обречена на провал), я предлагаю для начала ответить хотя бы на вопрос, где это происходит. Наконец, есть достаточно широкий класс криптовалют, эмиссия которых не требует майнинга, – так называемые премайнинговые криптовалюты, весь объем которых заранее создан и находится частично в обороте, частично в распоряжении основателей сети. Примером такой криптовалюты является криптовалюта сети Ripple (XRP). Способ монетизации таких проектов – это постепенный ввод в оборот созданных заранее резервов. В этом случае в момент продажи очередной партии криптовалюты из резервов создателей сети имеет место продажа криптовалюты как цифрового товара, которую надо обложить налогом с продаж либо за неимением такого налога попробовать вменить эмитенту НДС, или это продажа чего-то подобного казначейским акциям, то есть привлечение капитала в бизнес? А если создатели криптовалюты создали публичную сеть, а сами зарегистрировали свои резервы на некоммерческую организацию, которая по уставу занимается лишь регулированием и развитием этой сети, как тогда?

Вопросы, вопросы, вопросы… В отдельных случаях, конечно, найти простые фискальные решения можно, но эти случаи очень ограниченны. Если майнер – российское юрлицо, которое не участвует в каком-либо пуле, не использует никаких вычислительных мощностей, кроме тех, что принадлежат непосредственно ему, продает вырученную криптовалюту на регулируемой государством бирже (такие площадки предполагается создать в будущем), то это можно обложить налогом. Вопрос: много ли найдется предпринимателей, которые станут работать по таким правилам, если существующая альтернатива в виде международных майнинговых пулов уже обеспечивает их всей необходимой программной инфраструктурой, а выручку без особых проблем можно вывести на счет в иностранный банк через одну из лицензированных иностранных криптобирж, которых уже достаточно и они вполне безопасны?

Сила криптоэкономики в ее гибкости и неуловимости, в том, что она изначально создавалась криптоэнтузиастами специально как альтернатива существующей, зарегулированной чиновниками и банкирами, перегруженной кредитными рисками экономике фиатных (то есть тех, что правительство объявило в качестве законного средства платежа) денег. За криптоэкономикой стоит либертарианская идеология, крипту любят те, кто высоко ценит золото в физической форме и невысокого мнения о Центробанках и их «бумажных» деньгах, в какой бы форме эти деньги ни выпускались. И, как показывает практика, те, кто создает инновации, всегда умнее и быстрее чиновников, которые пытаются их регулировать. Даже в таких продвинутых с точки зрения регулирования и лояльных бизнесу юрисдикциях, как Сингапур. С тех пор как летом в Сингапуре зарегулировали ICO по американскому образцу, они просто перестали там проводиться. Стартапы, планирующие ICO, оставляют в Сингапуре холдинговые компании, но финансовую логистику стали выстраивать через другие юрисдикции.

Правильный подход к прогрессу – меняться вместе с ним, развивая новые формы отношений и потребностей. Ошибочный – приспосабливать прогресс для своих узких нужд, пытаясь извлечь из него выгоду в рамках старых представлений. К сожалению, именно второй подход традиционно характерен для России, для которой модернизация всегда носила догоняющий характер и заключалась в копировании технологий без переноса связанных с ними соответствующих их уровню социальных практик. Это всегда порождало, выражаясь языком марксистской политэкономии, постоянно растущий разрыв между развитием производственных сил и производственных отношений, который приводил к социальным потрясениям и как раз 100 лет назад привел к революции.

Хотелось бы верить, что история чему-то хоть кого-то научила, но, глядя на социально-политические процессы в российском обществе в последние годы, надеяться на это не приходится. Едва ли чиновники осознают перспективы, которые дают обществу и финансовой системе криптовалюты, по сути – программируемые деньги, позволяющие вывести управление финансовыми потоками на новый уровень гибкости, надежности и автоматизации. Для финансового мира эта революция подобна внедрению станков с ЧПУ и гибких производственных линий в машиностроении. А жаль, что не осознают. Ведь криптоэкономика, как и глобальная ИТ-индустрия, сегодня движется вперед во многом русскими мозгами, которые, как это уже неоднократно бывало в прошлом с другими отраслями, создают благосостояние другим народам.

Размышляя на эту тему, я вспоминаю фразу из фильма «Матрица», когда Нео пришел к Пифии и увидел, как ребенок гнет взглядом ложку.

«Не пытайся согнуть ложку, это невозможно. Вместо этого попытайся осознать правду. – Какую правду? – Ложки нет. Гнется твое сознание».

Так и хочется посоветовать чиновником что-то подобное: не пытайтесь контролировать крипту, это невозможно. Вместо этого попытайтесь осознать правду: крипты нет. Точнее, ее нет там, где есть вы, а вы есть там, где нет ее. Ну а сознание ваше не согнется никогда – оно слишком косно для новой эпохи. Сломаться – может, а вот приспособиться – вряд ли. Придется менять концептуальные подходы к управлению.