Сто лет назад, в начале июля 1917–го, у России был, наверное, последний шанс стать демократическим, правовым, социальным государством. Это случилось, когда подавили большевистский путч, Ленина обвинили в получении немецких денег, а вожди мятежников были арестованы или попрятались.
В середине лета 1917 года Временное правительство потерпело ряд неудач. Попытка наступления на Юго–Западном фронте закончилась позорным поражением. Солдаты бежали, грабя и насилуя мирных жителей, убивая своих командиров. Дезертировали десятками тысяч.
В деревне царствовал принцип "Кто смел, тот и съел" — шли поджоги и разграбление имений крестьянами. Дворян никто не защищал. Наконец, как это всегда бывает в период неудач и слабости власти, зашевелились национальные окраины. Финляндия уже стала независимой де–факто. Украинская центральная рада угрозой полного хаоса в прифронтовой зоне выбила у Временного правительства декларацию о широчайшей автономии (фактической независимости) Украины. В знак протеста пять министров из партии кадетов покинули правительство.
Революция — всегда нарушение существующего порядка. И все большее количество людей, втянутых в процесс, чувствовали необходимость легитимации своего нового, преступного в соответствии действующими законами поведения. Солдаты петроградского гарнизона, свергнувшие прежний режим, матросы Балтийского флота, безнаказанно убившие своих офицеров, ограбившие помещиков крестьяне, отказывающиеся идти в наступление военные, открытые сепаратисты, провозгласившие "рабочий контроль" пролетарии. Им нужна была сила, которая дала бы бессрочную индульгенцию за совершенные ими грехи. Только одна политическая партия — большевики — не просто оправдывала неподчинение законной власти, а провозглашала революционную самодеятельность единственно правильным путем. Они не требовали, а только благословляли. Ветер мятежа дул в их паруса.
Вооруженный мятеж начался стихийно, без каких–либо указаний Ленина. 1 июля 1917 года анархисты нападают на Кресты и освобождают и своих товарищей по партии, и 400 уголовников. В ответ на это 2 июля войска, верные Временному правительству, берут штурмом дачу Дурново (для анархистов она была тем же, что особняк Кшесинской для большевиков). Анархисты обращаются за помощью к Первому пулеметному полку, полковой комитет которого отказался посылать на фронт маршевые роты и ожидал возможных репрессий. Готовы поддержать бунт и в Кронштадте, давно уже превратившемся в своеобразную пиратскую вольницу. К мятежникам примкнуло и несколько полков столичного гарнизона.
Третьего июля на улицы Петрограда вышли вооруженные пулеметчики, 4–го из Кронштадта прибыли матросы. Большевики были поставлены перед фактом. Их лозунг "Вся власть Советам!" было трудно осуществить. Большинство там принадлежало умеренным социалистам, которые не собирались свергать Временное правительство. Возникает идея: двинуть стотысячную вооруженную толпу к Таврическому дворцу, где размещались Петроградский совет и ВЦИК всех советов. И заставить их взять власть.
По мере движения к дворцу вспыхивали перестрелки со сторонниками существующего порядка, начались грабежи. Разгромлено было здание контрразведки. У Таврического дворца — столпотворение, кто–то пытается убить вождя эсеров Виктора Чернова, ораторствует Троцкий, "братишки" постреливают в воздух.
На выручку осажденным в Таврическом дворце власти отправили конную артиллерию. Попав под пулеметный огонь мятежников, артиллеристы бросились врассыпную. Но бравый штабс–капитан Цагурия, приехавший в Петроград с Кавказа, в одиночку смог сняться с передка, развернуть орудие и дать выстрел, обративший мятежников в бегство. С этого эпизода начался перелом — к вечеру мятеж подавили.
Были опубликованы документы о связи Ленина с немцами, выписан ордер на его арест. По воспоминаниям командующего Петроградским округом генерала Половцева: "Офицер, отправляющийся в Териоки с надеждой поймать Ленина, меня спрашивает, желаю ли я получить этого господина в цельном виде или разобранном, на что я отвечаю с усмешкой, что арестованные часто делают попытки к побегу".
На фронте ввели смертную казнь. Главнокомандующим стал Корнилов, премьер–министром с диктаторскими полномочиями — Керенский. Впрочем, согласия между ними не было: один хотел навести в стране закон и порядок, другой боялся монархического реванша. Но в эти дни, найдись в Разливе свой Цагурия, желающий послужить родине, может быть, судьба России сложилась бы по–другому.
