Роскомнадзор угрожал мессенджеру Telegram блокировкой. В процессе противостояния выяснилось, что, по данным ФСБ, мессенджером пользуются террористы. Но в итоге конфликт между властями и создателем Telegram Павлом Дуровым был исчерпан.
13:5830 июня 201713:58
1064просмотров
13:5830 июня 2017
Товарищ Ленин не просто так советовал революционерам захватывать телеграф и почту — вместе с банками и вокзалами. Вождь мирового пролетариата уже сто лет назад прозорливо видел важность и возможности информационного общества. Наследники Ленина (не в смысле идей, а в смысле власти) видят в контроле над средствами связи инструмент не революции, а реакции.
Но здесь все не так просто. Легендарный сталинский нарком НКВД Николай Ежов, было время, стянул в свои руки все нити управления системами связи в СССР: он возглавил не только тайную полицию, но и военную разведку, а ежовский друг и соратник Матвей Берман руководил народным комиссариатом связи. Ну и что, сильно помогла тем товарищам монополия на обеспечение информационной безопасности? В свой час, повинуясь сталинскому приказу, войска Московского военного округа заняли наркомат связи и подчиненные учреждения, бывшие товарищи Ежов и Берман были отстранены от занимаемых должностей, а в скором времени Военная коллегия Верховного суда вынесла обоим высшую меру социальной защиты — как врагам и предателям. Товарищ Сталин хорошо понимал, что тотальный контроль спецслужб над системами информации угрожает его собственному тотальному контролю над страной, — вот и принял соответствующие меры.
Вождь хорошо знал мировую историю. Во все времена великие короли и успешные диктаторы заботились о существовании альтернативных источников информации, неподконтрольных силовым структурам.
Этим правилом пренебрег, к примеру, государь Павел Петрович, за что и поплатился. Своему приближенному графу Палену, руководившему спецслужбами, император Павел доверил, кроме прочего, должность директора почт, позволявшую просматривать всю переписку российских корреспондентов. "Нет ли какого заговора?" — спрашивал император. "Есть, ваше величество, — отвечал граф Пален, — и для того, чтобы проникнуть во все тайны изменников, я решил сам стать во главе заговорщиков!" Такая оригинальная идея очень понравилась Павлу. Собственно, директор почт не лгал государю: он действительно возглавил заговор, вовлек в него наследника престола и стал организатором убийства императора.
В то же время тайные службы, действительно озабоченные безопасностью охраняемых режимов, пуще огня боялись обнаружить свою истинную осведомленность — хоть в открытых делах, хоть в тайных, и для друзей, и тем более для врагов. Еще в Первую мировую войну британские военные разведчики научились расшифровывать секретную переписку германского флота. Но гораздо труднее оказалось скрыть этот успех даже не от немецких, а от собственных офицеров, пораженных удивительной осведомленностью разведки. Во время Второй мировой войны главным секретом Британии была способность английских криптоаналитиков читать немецкие сообщения, зашифрованные с помощью знаменитой системы "Энигма". Сам факт уникальных достижений математиков и шифровальщиков из Центра правительственной связи (GCHQ) в Блетчли–парке был строжайше охраняемой тайной — и оставался таковой практически до начала 1980–х годов, когда в Британии был осужден сотрудник GCHQ Джеффри Прайм. За несколько тысяч фунтов он передал КГБ доказательства того, что британская разведка научилась перехватывать зашифрованные сообщения с советских подводных лодок. Прайма поймали, но советские шифры уже были изменены.
Публичный интерес спецслужб к нарушению гарантированной тайны переписки, по идее, должен вызывать тревогу именно у лидеров, которых эти спецслужбы призваны защищать.
В свое время русская охранка получила самые широкие полномочия в розыске и вербовке агентуры. Только это не спасло великого князя Сергея Александровича. Покушение на дядю государя организовал, как выяснилось позже, Евно Азеф — лучший и самый высокооплачиваемый агент русской политической полиции. А отыскали и завербовали его как раз благодаря изучению писем русских политэмигрантов.
Быть может, истинная причина такого интереса кроется в другом. Контроль над информационным каналом должен предотвратить распространение не тайной, а явной, но нежелательной информации. Тогда это становится похоже на старый анекдот про Наполеона, называвшего газету "Правда" самым сильным оружием в мире. Почему? Если бы у меня была газета "Правда", никто бы даже не узнал, что я проиграл битву при Ватерлоо, отвечал Наполеон!
Правда, битву при Ватерлоо он в любом случае проиграл.
