Воюя с Telegram, государство ведет опасную игру в жесткого родителя

Всю неделю Роскомнадзор вел воинственную дискуссию с основателем Telegram Павлом Дуровым, из принципа не заполнявшим нужную Роскомнадзору анкету для включения в реестр распространителей информации. Поскольку в бюрократическом государстве человек, не заполняющий анкету, считается карбонарием, лавина госпропаганды сошла на мессенджер и пригвоздила его обвинением в пособничестве террористам.

Конечно, когда Telegram взялись обличать на федеральных телеканалах, это показалось перебором: аудитория ВГТРК, не разобравшись, могла подумать, что Путин от греха запретил телеграммы. Еще забавнее, что даже официальные СМИ, кроя Telegram почем зря, тут же себя в Telegram рекламировали. Но на самом деле смеяться тут нечего — служба такая. Надо будет — и ношение штанов раскритикуют.

Дело тут, понятно, было не в терроризме. Мессенджеров нынче как грязи, и отдельно взятый Telegram тут погоды не сделает, да и вообще, не мешало бы показать хоть один пример того, как антитеррористический запрет привел к результату. Просто российский сценарий диалога государства и художника предусматривает показательную порку.

Telegram в данном случае имеет символическую ценность как вторичный демократический признак. Государство же намеревалось самоутвердиться и доказать россиянам, что Telegram им не нужен, если оно так решило. Примерно так родитель, если не хочет покупать машинку, доказывает ребенку, что эта машинка ему не нужна, а если и нужна, то в обмен на утреннюю кашу. Но ведь это с точки зрения взрослого дома есть уже сто таких же машинок. С точки зрения ребенка — это вовсе не такая же машинка, как сто других, и сейчас ему нужна именно она.

Только пользователь Telegram себя ребенком уже не ощущает. Он вырос и не от родителя требует подарка, а сам покупает что хочет. И вообще больше не верит в навязываемую связь между машинкой и кашей. А родитель понять это отказывается. Так тоже часто бывает.

Государство–то тоже исходит из эмпирических наблюдений. Оно, к примеру, видит, что народ в своих бедах всегда винит кого угодно и что угодно, только не себя, а это тоже свойственно маленьким детям — они даже если споткнутся о скамейку, то виновата будет именно скамейка. Необходимость опеки кажется властям неоспоримой, и для поклонников мессенджеров тут выводы неутешительные. Исключений для меньшинства делать никто не собирается, и, пока ты в семье, изволь слушать старших. В качестве альтернативы есть только разрыв с семьей, но он будет полным, окончательным, со скандалом и проклятиями, так что подумай, стоит ли это игрушки.

В итоге Павел Дуров согласился, чтобы данные о его компании внесли в реестр, оговорив, что больше ничего для государства делать не будет, а Роскомнадзор пообещал, что на этом "пока все". Машинку все–таки купили, но на компромиссных условиях — неформальных и нечетких (типа "хорошо себя вести"), поэтому каждая сторона уверена, что со временем истолкует понятие "хорошо" в свою пользу.

Такая наивная торговля работает до тех пор, пока речь идет о машинках. Но рано или поздно дело доходит до сложных жизненных вопросов, и тогда выбор в пользу разрыва становится реален. Иногда, кстати, детские воспоминания становятся последней каплей.