Первая балетная премьера нынешних "Звезд белых ночей" — очень полезное приобретение в репертуаре Мариинского театра. С "Времен года" Ильи Живого стоило бы начинать знакомство не просто с современным балетом, а с балетом как таковым. Спектакль годится для любого зрителя: дошкольного, подростково–пубертатного, человека труда, впервые попавшего в театр, или, скажем, туриста–классициста, которому поперек горла все, кроме классических па–де–де и адажио по телевизору. Никто не уйдет обиженным.
Во–первых, обидеться (на что бы то ни было) просто не успеешь: два акта по 20 минут, полчаса на антракт — и ты совершенно свободен осмысливать полученные художественные впечатления. Во–вторых, на сцене все абсолютно ясно. "Весной" пара главных героев, а также их товарки и товарищи влюбляются, "Летом" ссорятся чуть не до бытовой драки, "Осенью", как положено, женятся, а потом засыпают и видят во сне уже промелькнувшие эпизоды своей биографии (а зрители закрепляют пройденный хореографический материал).
Со сменой времен года меняются и симпатичные костюмы танцоров, исполненные модным кутюрье Софией Вартанян, — не перепутаешь. "Зима" чуть было не сдувает со сцены замерзших балерин, все же под конец они катаются по льдине: без особого веселья, но не забывая о символических любовных объятиях. Что ж, логично. Правда, когда круговорот времен года вроде как исчерпался и пора уже аплодировать — сюрприз! Снова наступает весна. Привет легендарному фильму Ким Ки Дука не удается хореографу: вместо нового витка истории мы с изумлением наблюдаем, как старые герои закапываются в искусственный газон, из которого вылезли в начале балета. Занавес.
Забудем про сюжетный эксцесс, на который даже саундтрека не хватило. Вообще–то вечная история любви поставлена на музыку, которая просто не может не понравиться — такой уж она создана Максом Рихтером, британским последователем Филипа Гласса, одним из тех новых сентименталистов, что воспевают все прекрасное, доброе и вечное с помощью самозабвенных повторений одного и того же навевающего сладкую грусть материала. Илья Живой использовал его версию (ни много ни мало!) "Времен года" Вивальди.
В самой популярной барочной партитуре всех времен Рихтер забавно подрезал окончания фраз, фрагменты известных мелодий растянул, как резину, посадил на плотное тиканье метра, разбавил гулкой электроникой. От такой музыки у нынешнего потребителя кинофильмов (хоть голливудских, хоть российских) душа разворачивается и сворачивается автоматически, как условные рефлексы у собак Павлова. К тому же партитура наглядно иллюстрирована танцовщиками. У Макса Рихтера струнные повторяют мотивчик друг за другом, и у Ильи Живого одну танцевальную фразу по очереди копируют все. У Рихтера ритмические игры, и в Мариинке лукавые хороводы. Когда скрипка–соло летит в романтическом экстазе, Екатерина Кондаурова плывет по сцене как лебедь белая — все сходится.
Танцовщик Илья Живой, с 2013 года пробующий себя как хореограф, именно на Екатерину Кондаурову ставил свои "Времена года". Сначала "Весну" и "Лето", показанные весной 2016–го в рамках Творческой мастерской молодых хореографов Мариинского театра, теперь вот и "Осень" с "Зимой". В ее исполнении ни одно хореографическое "общее место" не остается общим, и даже сладкие банальности Макса Рихтера звучат как будто глубже и острее. Плавная и текучая (прямо как вода), летучая, как воздух, резкая и жесткая, как лед, — переходы от одного агрегатного состояния к другому мгновенны и отчетливы.
Екатерина Кондаурова придает всему действу дополнительный смысл, логическую и физическую завершенность. А бросая иной раз танцевать, резко всплескивая руками в интернациональном "да пошел ты…", она перебрасывает мост от балетной условности к безусловной обыденности. И мост этот открыт в обе стороны: неофитам — к высокому искусству, балетоманам со стажем — к странному обаянию современности.
