Ток–шоу. "...Вернемся к вашему гению. Вы настоящий?.." — "…А вы настоящий?" — "Самое время уйти на рекламу". Так, по мысли авторов фильма "Спасти Пушкина", выглядело бы общение поэта, чудесным образом перенесенного из 1837 года в наше время — с типичным телеведущим на типичном телешоу. Сюжет насколько соблазнительный, настолько и пугающий: допустим, Пушкин жив, и он среди нас. И вот что ему предстоит сделать в первую очередь: угадывать собственные стихи по первым строчкам.
…С помощью сложных манипуляций со старинными часами ученики Пушкинского лицея перемещаются на место последней дуэли, буквально выдергивая поэта (Константин Крюков) из–под пули Дантеса. Жанр альтернативной истории, мягко говоря, не сильно развит в России, но с Пушкиным особенного ничего и выдумывать не надо: любые ходы подсказывает житейская логика. Почти любой российский город — не обязательно даже Москва или Петербург — спустя пять минут свел бы с ума настоящего Пушкина с его многочисленными отражениями: барельефами или памятниками. "Это вы стоите". — "А мы можем поближе подъехать?.." Но, похоже, Пушкину от этого не по себе. Но он не кажет виду, не хочет обижать добрых детей.
Все это, как ни странно, помогает нам увидеть привычное как бы заново. Мысль о том, что вместо памяти о поэте у нас памятники поэту, в общем, не нова, но фильму удается с какой–то нетипичной для комедийного жанра трагической интонацией пожаловаться поэту на это, а также на дураков, дороги и многое другое.
А что, собственно, мы могли бы предложить поэту, кроме легко предсказуемого технического прогресса? Ничего, получается, кроме языка селфи и языка перепоста. Кажущаяся простота и художественная безыскусность фильма оборачивается какими–то экзистенциальными прозрениями. Например, о том, что подлиннику в нашем мире не место, поскольку все привыкли иметь дело только с копиями. Вот Пушкин вступает в конфликт со своим двойником на Арбате: "Зачем вы оделись в мой образ?.." — "Вали отсюда, понаехали. Тут мой участок".
Парадокс, но самыми соразмерными поэту оказываются уличные рэперы, которые поют обидное: "Устарели твои стихи, Пушкин… Думал, ты крут… Обращайтесь, у нас есть вакансии". Если бы он увидел, как дети мучаются, когда их заставляют учить его стихи… Впрочем, такой сцены в фильме нет, а жаль. Хорошая была бы сцена. Впрочем, люди, которые невпопад пытаются его цитировать, вызывают у поэта скуку, и надо отдать должное авторам фильма — они смогли избежать елея в самых опасных местах.
Видно, что Пушкин постоянно озабочен своим возвращением — потому большую часть времени грустит. Оживляется он, только когда имеет дело с неформальным миром — с уличными хулиганами, например. Сказывается какой–то советский миф о "народном" Пушкине. Итог, тем не менее, пессимистичный: Пушкина не спасти, потому что он сам этого не хочет. Собственно, когда он возвращается обратно, в свое время, все вздохнут с облегчением.
Простой фильм, по поводу которого неожиданно возникает множество непростых мыслей. По крайней мере здесь их больше, чем в очередной позолоченной кинобиографии.
