Рецензия на фильм "Анархисты"

Париж, 1899 год. Командир отделения жандармерии Жан Альбертини (Тахар Рахим) внедряется в группу анархистов. Поначалу все идет как надо, но затем шпион влюбляется в анархистку Жюдит (Адель Экзаркопулос). Его отношение к группе также усложняется: жестокость революционеров соседствует с личным мужеством и самопожертвованием. В итоге герой запутался — с кем он, против кого. Он уже рад бы выйти из игры, но теперь его шантажирует полицейское начальство, заставляя остаться. Наконец группу арестовывают, но герою удается спасти свою любовь, которая уплывает в Америку.

Дебютный фильм Важемана "Алия" (2012) был участником "режиссерских недель" в Каннах. Свой второй фильм "Анархисты" режиссер представил в России на прошлой неделе. На обсуждении прозвучал вопрос (явно не от кинокритика, от простого зрителя): "Ну хорошо, полицейские — плохие, революционеры — непонятно, как вы к ним относитесь… Хотелось бы все–таки понять, где тут добро и где зло? Кто тут герой, кто хороший, кто плохой?.." Этот вопрос характеризует вопиющую разницу между российским зрителем и условно западным.

Отечественное массовое кино за последние 15 лет приучило зрителя к тому, что он заранее знает, где добро, а где зло, кто плохой, а кто хороший. Все подсказки расставлены заранее, герои помечены жирным маркером — фильм превращается в футбольный матч, где нужно "болеть за наших" и ненавидеть врагов. Это, безусловно, комфортная ситуация для зрителя, но она же лишает его возможности личного выбора между добром и злом. В жизни добро и зло чаще всего перемешаны, как говорил Бродский, "зло не входит в открытую дверь с словами: "А вот и я, приятель!" Но именно в этом — в каждодневном личном выборе — и состоит прелесть и одновременно сложность жизни. Бесконфликтное, линейное кино лишает зрителя важнейшего человеческого навыка.

Режиссер "Анархистов" не знает ответа, где тут зло и где добро. Собственно, это и есть его принципиальная позиция: он снимает фильм исходя из ситуации неопределенности, предлагая этот выбор сделать зрителю. Если и можно что–то сказать об идее, так это о том, что конфликт между человеком и государством неразрешим: государство никогда не сможет поступать как человек, а человек никогда не может раствориться в государстве. Российское кино, особенно так называемое патриотическое, которое ставит знак равенства между государством и человеком, на самом деле попросту вводит зрителя в заблуждение.

Это не сенсационное кино в смысле актерской игры, сюжет на самом деле уже много раз был обыгран, к тому же это не самое интеллектуальное кино, но поражает тут другое. А именно — обязательное присутствие даже в среднем западном кино той степени сложности, психологической конфликтности, которая является уже нормой для современного кино и которая кажется просто немыслимой для кино российского. "У вас события конца ХIХ века почему–то сопровождаются веселой музыкой 1960–х, почему так?.." — спрашивают на той же встрече режиссера. "Это я так решил!" — отвечает режиссер, и в этот момент ты понимаешь, что даже такой ответ для нас звучит сенсационно. Мало кто у нас может так ответить. Да практически никто.