Выступления Владимира Путина и Барака Обамы на Генассамблее в Нью-Йорке показали, что лидеры, вопреки надеждам оптимистов, не намерены ни на йоту отступаться от своих позиций. Они лишь обменялись колкостями. Слова о сотрудничестве в таких условиях превращаются в дежурные штампы.
Короче, словесная дуэль Барака Обамы и Владимира Путина на сессии Генассамблеи ООН закончилась вничью, в смысле ничем. Точнее сказать, публичная ее часть, потому что будет еще кулуарная встреча двух лидеров, но, судя по тому, что было сказано с трибуны, шансов договориться о чем-нибудь у президентов немного.
Интерес к речам был большой: все ждали, не сделает ли кто-то намека на то, что готов хоть как-то "подвинуться". Не сделали. Первым из двоих выступал Барак Обама, который назвал Башара Асада тираном и диктатором, который сбрасывает бомбы на головы женщинам и детям, и раскритиковал "некоторые страны", которые поддерживают такой порядок, что сильный всегда прав, порядок устанавливается силой, — "такой регресс необходим, чтобы победить терроризм". Страны, правители которых опасаются собственного народа, распадаются, то ли заметил, то ли предупредил американский президент. "Цветные революции", утверждает он, — это вовсе не "заговор США", а желание людей самим выбирать, как ими должны управлять. "Диктаторы сегодняшнего дня превращаются в искру революций", — говорит он.
Владимир Путин, напротив, считает Асада единственным законным выразителем сирийской государственности, без поддержки которого проблем не решить и ИГИЛ не победить. А "некоторые страны" не считаются с ООН, думают, что все обязаны подстраиваться под одну-единственную модель развития, и сами провоцируют тем самым регресс. Здесь Путин напомнил опыт советского периода, когда экспорт социалистических идей приводил государства к "деградации". "Никто не учится на ошибках, а только повторяет их, — сказал он. — На деле агрессивное вмешательство привело к разрушению уклада, вместо торжества демократии и прогресса — нищета и катастрофа".
Оба президента не называли эти "некоторые страны" напрямую. Но все было, конечно, понятно. Оба обвинили друг друга в навязывании "права сильного". По версии Обамы, это не так, потому что США стремится к сотрудничеству и укреплению международной системы общими усилиями, а по версии Путина, это не так, потому что Россия, наоборот, отстаивает соблюдение независимости государств, тоже общими усилиями. Диктаторы — это регресс, говорит Обама. Регресс — это попытки навязывать другим народам несвойственные им пути развития и создавать вместо государств протектораты, парирует Путин. Никто не учится на ошибках, с укоризной говорит Путин. Мы учимся на ошибках и вот сейчас восстанавливаем связи с Кубой и собираемся снять торговое эмбарго, а также договариваемся с Ираном, не соглашается Обама.
Никаких новых предложений по поводу совместных действий в Сирии не прозвучало. Москва предлагает широкую коалицию, и Вашингтон тоже. Весь вопрос в судьбе Башара Асада. Украина была в обеих речах затронута вскользь: Барак Обама сказал, что Россия оккупировала Крым, Владимир Путин — что переворот в Киеве был спровоцирован извне. По мнению российского президента, Украину поставили перед конфронтационным выбором между Западом и Россией, его американский коллега полагает, что никто никого ни перед чем не ставил, а это был выбор большинства украинского народа. "Исламское государство" тоже; оба президента согласились с тем, что это есть апокалиптическое зло, с которым хорошо было бы бороться всем миром.
"Терпеть складывающееся в мире положение уже невозможно", — заявил Путин. Но сказав "А", он не сказал "Б", то есть, что же будет делать Россия, если уже невозможно.
Между двумя лидерами выступал третий — председатель КНР Си Цзиньпин. Сильные и богатые не должны притеснять слабых, сказал он, а принципы суверенитета означают, что все страны выбирают свои пути развития, и это надо всячески отстаивать, отвергая односторонние подходы и принцип "победитель получает все". "Большие страны должны относиться к малым как к равным", — провозгласил Си Цзиньпин. Звучит неплохо, но после этого хочется спросить, как же тогда быть с Тайванем.
