Триллионные суммы из области макроэкономики переходят в область практического управления. Психологический барьер на грани преодоления, хотя пока затраты идут на "закрытие дыр", а можно было бы придумать принципиально новые общенациональные проекты.
Роскосмос просит на новую космическую программу 2,5 трлн рублей. РЖД просит 1,4 трлн рублей на инвестпрограмму. "Роснефть" уверяет, что освоит не только 1,5 трлн рублей из бюджета, но и 2 трлн, если надо.
Слово "триллион" вошло в новостной лексикон недавно и как-то резко. Еще несколько лет назад если что-то и оценивалось триллионами, то это были как правило общие, растянутые на много лет, а значит, во многом абстрактные подсчеты: сколько нам в принципе хорошо бы иметь денег, чтобы привести ту или иную отрасль в приемлемое состояние. Ну, или в триллион оценивали, например, полет на Луну. С отраслями и многолетними отрезками триллионы еще вполне коррелируют. Еще в 2010 году Владимир Путин, анонсируя гигантские траты на перевооружение в 20 трлн рублей признавался, что ему "страшно произносить эту цифру". И это предполагалось на десять лет, то есть в среднем по 2 трлн в год.
Теперь триллионами оперируют все чаще и со все большим удовольствием. В 2000 году, когда Путин стал президентом, весь федеральный бюджет России был 1,1 трлн рублей. Капитализация "Газпрома" тогда немногим превышала 400 млрд рублей, даже если считать по сегодняшней цене доллара. Из области макроэкономики триллион пришел в область непосредственного оперирования и укрепляется там.
Конечно, порядки цен повышаются вместе с инфляцией. В том же 2000 году и бензин был по семь рублей за литр, и маршрутка три рубля стоила. Понятно, что и государственные расходы вместе с ростом бюджета должны были достичь внушительных цифр. Сначала реальными стали триллионные расходы на уникальные сверхпроекты, например, на Олимпиаду в Сочи. Олимпиада воспринималась примерно как полет на Луну, цифра не вызывала дискомфорта. Но подрядчики, окологосударственный бизнес, увидели в этом другой сигнал — сигнал перехода на новые уровни освоения бюджета.
Круглая сумма всегда имеет важное символическое значение. Это психологический барьер, за которым начинается некий новый уровень жизни: закрепляются новые возможности, новые горизонты планирования, иное, новое качество жизни. Преодолев психологический барьер, мы внутренне готовы перейти в другое измерение, объявить прежние порядки устаревшими, отказаться от экономии на чем-то. Можно вспомнить, сколько танцевали аналитики и эксперты вокруг порога "100 долларов за баррель" — хотя ничего принципиально не менялось после того, как вчера нефть стоила $99,9, а сегодня стоит $100,1, показатель "сто долларов за баррель" считался чуть ли не магическим показателем, который просто надо преодолеть, и тогда все будет по-другому. И до сих пор есть такое подсознательное разделение: больше ста долларов — все хорошо, меньше ста — плохо, возвращаемся к старым временам, когда мы не могли позволить себе того, что можем позволить сейчас.
То ли 1,5, то ли 2,4 триллиона, на которые сейчас претендует "Роснефть", — это такой же психологический барьер. Пока еще это воспринимается с удивлением, недоумением, возмущением и так далее, пока такие суммы еще страшно озвучивать, но страха все меньше. Если правительство выделит их пусть самой крупной, но все же одной нефтяной компании, значит, теперь базовый уровень запроса составляет триллион.
Хотя ведь этот условный триллион, по сути, тратится на "закрытие дыр". "Роснефти" нужны эти деньги для увеличения мощностей, но компания могла бы найти их, не влезая в многомиллиардные долги. РЖД деньги нужны просто на реконструкцию путей. На эти деньги пока еще можно было бы инициировать и какие-нибудь глобальные, нетрадиционные перемены. Скажем, в 2013 году расходы "Аэрофлота" составили 271 млрд рублей. То есть на 1,5 трлн можно было бы обеспечить бесплатные авиаперелеты для россиян на несколько лет. Возросший пассажиропоток не только повысил бы мобильность граждан, но и стимулировал бы развитие авиаотрасли. Или вот в 2013 году, если верить правительственным докладам, в России было выдано 800 тысяч ипотечных кредитов на 1,3 трлн рублей. Компенсировав эти кредиты разом, можно не только наполнить банки ликвидностью, но и разом обеспечить улучшение жилищных условий 800 тысячам семей — при том, что при таком подходе государство могло бы управлять процессом географического расселения, решая, например, проблему демографии, а значит, развития Дальнего Востока. Да много чего можно придумать на триллион, пока эта сумма еще что-то стоит.
