Управляющий партнер российского офиса ЮФ Boreois Андрей Гусев - о том, почему юридический бизнес не процветает во время кризиса.
Есть распространенное заблуждение, будто во время кризисов юридический бизнес процветает, так сказать — кому война, а кому мать родна. Это неправда. Невозможно на падающем рынке заработать больше, чем на растущем, кем бы ты ни работал. Скорее юристам просто чуть лучше, чем другим консультантам. Но чувствуют себя плохо все.
Кризис 2008 года перечеркнул результаты медленного, 10–летнего развития юридического рынка в России в сторону европейских традиций. Изначально в нашей стране преобладало мышление постсоветское, воспринимающее юристов как вспомогательное сословие. Оно работало по формуле: "Вот тебе 5 тыс. рублей, а будет результат — получишь еще 500 тыс. евро". Поэтому суды были наводнены не юристами, а решальщиками.
В годы роста — до 2007 года — клиентами постепенно, с трудом, усваивалась простая мысль, что юрист, как и врач, скорее найдет правильное решение проблемы, если он свободен от рисков, связанных с этой проблемой. Вы можете получить от меня классный совет, только если я расслаблен и независим. А если меня вовлечь в вашу бизнес–игру, моя независимость пошатнется и это может сказаться на качестве услуги.
Но после 2008 года клиенты с постсоветским мышлением вообще перестали воспринимать эти доводы. И даже люди с прозападным мышлением, которые раньше беспрекословно соглашались на наши условия, стали стараться разделить с нами хотя бы часть своих рисков. И сейчас идет новая перестройка психологии российского бизнес–юриста, вырабатываются уровни разделения бизнес–рисков с клиентами: до которого все о’кей, на котором трудно работать, наконец, когда работать становится уже невозможно.
Речь не только о гонораре успеха за выигранный суд. В ходе сделок M&A клиент–продавец часто стремится разделить гонорар юриста и привязать его к траншам по сделке, а клиент–покупатель (к примеру, туристического агентства) требует закрыть сделку непременно к октябрю, чтобы успеть заработать на продаже новогодних туров, и к этому условию привязывает выплату половины, а то и большей части гонорара. Но если юрист, сопровождающий сделку, гонится за результатом, у него будет соблазн использовать shortcards, короткие пути, подчас закрывая глаза на мелочи, затягивающие процесс. Эти "мелочи" в будущем могут обернуться большими проблемами для покупателя, зато сделка закроется в обозначенные сроки, гонорар будет получен, а взыскать его с юриста обратно не так–то просто.
Поэтому мы никогда не соглашаемся на гонорар успеха, если результата в этом конкретном деле нельзя достичь нормальными, законными и цивилизованными методами. Из–за этой позиции мы теряем очень большой пласт российских заказчиков, которые просто не воспринимают наши доводы. Из–за этого коллеги нас называют буквоедами, но таковы стандарты работы нашей фирмы, и я их полностью разделяю. Потому что те, кто берется за такие дела с прицелом на результат, не смогут остановиться перед неправовыми методами его достижения.
