Корреспондент dp.ru побывал в военном лагере, где донецкие ополченцы готовятся воевать с украинской армией. Предлагаем нашим читателям посмотреть большой фоторепортаж и видео того, как, кто и почему проходит там обучение, и какое оружие используют ополченцы.
Воинская часть 3037 города Донецка внешне с первого взгляда ничем не отличается от сотен воинских частей Украины — патриотические плакаты на входе, где изображены марширующие бойцы внутренних войск, трезубец князя Владимира на железных воротах. Но жовто-блакитные цвета этой части перекрашены в цвета георгиевской ленты, а остатки украинского флага валяются смешанные с грязью и пылью на дороге. Нынешние хозяева части носят шевроны с Георгием Победоносцем, а вокруг белыми буквами написано: «Батальон Восток».
Как говорит председатель президиума Верховного совета непризнанной Донецкой народной республики Денис Пушилин, батальон сформирован местными ополченцами и не имеет никакого отношения к одноименному чеченскому подразделению, батальоном руководит Александр Ходаковский, который, в свою очередь, подчиняется приказам министра обороны республики Игоря Стрелкова. Ранее сообщалось, что Ходаковский — бывший начальник спецподразделения «Альфа» управления СБУ Донецкой области. Он и его подчиненные стояли на майдане против манифестантов. По сообщениям украинских СМИ, батальон укомплектован из бывших сотрудников украинских спецслужб (Альфа, Беркут), российских добровольцев, а также добровольцев из Чечни. Но, как станет понятно позже из личной беседы с бойцами, добровольцами "Востока" в большинстве являются украинцы по паспорту, считающие себя русскими, немного осетин и россияне. Многие мужчины прошли только срочную службу в украинской и русской армии, но есть и те, кто принимал участие в боевых столкновениях, например, в Южной Осетии в 2008 году.
Журналисты стоят некоторое время у глухих ворот части в ожидании руководства батальона. Иногда ворота открываются и выезжают военные КАМАЗы, откуда-то из здания доносится властное: «Камеры уберите, не снимать!», когда замечают, что кто-то все же снимает — выходит вооруженный человек и требует стереть снимки. К дверям КПП подходит мужчина в сланцах и шортах — записываться в добровольцы, подъезжают легковые машины с продуктами, которые привозят местные жители, выезжает «броня» с вооруженными людьми в балаклавах — везут смену на блок-пост. И вот ворота открываются для нас, но вскоре мы понимаем, что разговор с руководством Востока будет не в части.
- Транспорт подан, залезайте! — командуют нам несколько вооруженных человек, указывая на крытый КАМАЗ.
Машина выезжает за город, мы пробуем проследить маршрут по навигаторам и через маленькие грязные окошки. На полу находим от руки нарисованную карту дороги до аэропорта, где несколько дней назад произошли боевые столкновения "Востока" и Национальной гвардии Украины. Дорога до аэропорта стала последней минимум для тридцати пяти бойцов "Востока", возможно кто-то из них ехал именно в этом КАМАЗе. Двадцать минут по бездорожью, и нас привозят во временный учебный лагерь. Растянутые тенты, где собрана полевая кухня, разведены костры, реет российский флаг, в тени деревьев стоят машины, груженные вооружением и личными вещами. На открытой площадке инструктор занимается с пятью новобранцами — молодые люди с автоматами оттачивают наступление и отход в условиях боя, у большинства закрыты лица — не все родные знают, что они ушли в ополчение. Особый интерес представляет даже не сам факт учений в лесистой местности, а то оружие, с которым учения проходят — ПЗРК, АГС и минометы указывают на качественный рост вооружения добровольческих подразделений Донецкой народной республики по сравнению с первыми днями противостояния с властями Украины.
Как говорят военные, стрелковое оружие и гранатометы берут в основном в местных воинских частях, кое-что помощнее провозят через границу вместе с добровольцами, что-то «от дедов осталось». Реальное количество вооружения скрыто от журналистов, но подготовка и серьезный настрой налицо.
- Порошенко войну не остановит. Украина уже никогда не будет единой, — таково единое мнение бойцов.
- После того, как погибли ваши соратники в аэропорту, страшно не стало?
- Мы не думаем о страхе! Мы тренируемся, чтобы защищать свою землю. Хотя это очень больно — наше государство не хотело нас услышать, а сейчас уже слишком поздно. Слишком много наших погибло — мы не простим.
Добровольцы верят, что в рядах Национальной гвардии против них воюют наемники, а не украинцы — у костра рассказывают о женщинах-снайпершах и иностранной речи, услышанной по рациям во время боев в аэропорту. Здесь, в учебном лагере, понимаешь, что кризис на Украине давно прошел точку невозврата для скорого урегулирования. Люди готовы вести партизанскую войну и заявляют о достаточной силе для борьбы. Общаясь с военными и понимая причину, по которой они взяли оружие, видишь, с одной стороны, сложный клубок из экономических, социальных, политических претензий к государству. А с другой — простую прямую нить: «У меня убили брата — я не прощу!», и ее разорвать сложнее, чем распутать все экономические, социальные, политические претензии.
