Редактор dp.ru Лилия Агаркова - о том, как дух питерской коммуналки проник в отношения между дольщиками и застройщиками.
История дома с заваренной дверью на Морской наб. облетела петербургские СМИ на прошлой неделе. Если кратко, то некая компания купила лифт–холл в жилом доме и перекрыла проход жильцов к лифтам, предложив им ходить через третий этаж (первые два — нежилые). Жильцы третьего этажа также очень быстро перекрыли подход к лифтам — им не понравилось, что через их коридор ходят днем и ночью.
Я, к сожалению, тоже живу в этом парадном. И однажды вечером, возвращаясь с работы, обнаружила заваренную входную дверь и желтую листовку, предлагающую пробираться к лифту обходными тропами. В голове крутился вопрос: как же так?
А началось все в 2000 году с того, что заказчик дома решил подзаработать после сдачи его в эксплуатацию. Сдача, к слову, походила на детектив. Дом, построенный одной из структур завода им. Калинина, сдавался с такими недоделками, что никто его принимать не хотел. (Я сама писала об этом жалобное письмо Андрею Лихачеву, тогда вице–губернатору и председателю КУГИ.) Учредителей конторы–заказчика, двух заслуженных пенсионеров завода им. Калинина, которые на тот момент жили в этом же доме, другие жильцы под руки водили по инстанциям для подписания документов. Дом сдали, и все вздохнули с облегчением.
Но не тут–то было. Оказывается, пенсионеры времени даром не теряли и зарегистрировали колясочную дома как нежилое помещение. Дело в том, что рядом с колясочной была еще комнатка без окон и даже туалет, что навевало определенные мысли: на этом можно хорошо заработать, продать помещение под офис, например.
Жильцы, узнав о таком повороте событий, конечно, подали в суд. Разбирательства длились 10 лет. Все суды истцы проиграли. А колясочная тем временем переходила из рук в руки. Несостоявшуюся квартиру (а площадь с прилегающими комнатками у нее довольно приличная — около 60 м2) продали новым добросовестным приобретателям. И хозяин, вступив во владение собственностью, просто заварил дверь. Каким образом и на каком этапе лифт–холл был оформлен как отдельное помещение, годное для коммерческого использования, неизвестно. Но очень интересно. Хотя, пожалуй, интересно только мне и моим соседям. А вот тем, кто по долгу службы должен интересоваться такими ситуациями — различным инспекциям, фискальным и правоохранительным структурами, — почему–то дела до происходящего нет совершенно. А как теперь в этом доме жить — большой вопрос.
История достойна пера Михаила Зощенко или Аркадия Райкина. Помните историю последнего, где он защищал свою учительницу от соседей по коммунальной квартире: вот здесь брат будет спать с таким вот ножичком, здесь мама — сушить белье, здесь, в уголке, сестра из деревни… В случае с нашим домом: здесь вот будет офис или склад, а здесь вы тайными тропами будете пробираться к лифту. Почему нет? Дух коммуналки неистребим в Петербурге. Он проник даже на первичный рынок, в отношения между застройщиками и дольщиками, между жильцами и арендаторами соседних встроек.
