Прогнозы экономистов: каким будет мир в 2114 году

Профессор и преподаватель экономики Гарвардского университета Мартин Вайцман

Если и есть в природе мост, соединяющий сегодняшний день и будущее время, то это – климатические изменения. Мы можем представить лишь опоры этого моста, но если присмотреться, то увидим и его очертания: где-то далеко за горизонтом нас ждет что-то большое и, возможно, зловещее, пишет профессор в Financial Times.

Сжигая органическое топливо в огромном количестве, человек выбрасывает в атмосферу невероятные объемы углекислого газа. Климатические изменения от этого происходят медленно, и поэтому нам кажется, что последствия еще долго нас не настигнут. Но мы уже непреднамеренно воздействуем на планету, сжигая ископаемое топливо, занимаясь сельским хозяйством, создавая дома и машины. Изменение будет все больше, поскольку Китай, Индия и другие развивающиеся страны стараются повысить уровень жизни, а население планеты увеличивается.

Существует несколько форм целенаправленной геоинженерии, но на сегодня только одна из них может предложить миру решение проблемы роста температур на планете. Это так называемый "космический зонтик", благодаря которому отражающие частицы в стратосфере будут блокировать часть поступающего солнечного излучения.

Планета каждый раз сама создает естественный зонтик от солнца, когда извергается вулкан, выбрасывающий в стратосферу двуокись серы. Аэрозольные частицы соединяются с этой двуокисью и отражают приходящий солнечный свет, в результате температура планеты снижается.

Ученые знают об этом природном эффекте "зонтика". В 2006 году химик Пол Крутцен предложил человечеству обсудить вопрос об искусственной геоинженерной версии такого зонтика. Ему присудили Нобелевскую премию за исследования непреднамеренного геоинженерного истончения озонового слоя, вызванного хлорфторуглеродом.

Это чрезвычайно спорная идея. Почти никто из серьезных обозревателей не поддерживает ее в качестве первой линии защиты от климатических изменений. Но это единственная мера, которая может немедленно понизить температуру земной поверхности во всем мире. И она невероятно дешевая.

У геоинженерного зонтика есть много недостатков. Он не спасет от таких проблем, связанных с аномально высокой концентрацией СО2, как окисление океана. Повсеместное разрушение океанских экосистем, в том числе коралловых рифов, останется неизбежным.

Предсказать все эффекты климатического зонтика пока невозможно. Но почти наверняка изменится характер атмосферных осадков, возможно, что это будут изменения к худшему. Есть вероятность возникновения озонового слоя. Если в моделях не будет некоторых важных структурных элементов, то мы можем стать свидетелями очередного случая, когда человеческая самонадеянность приведет к катастрофическим последствиям.

Даже если все пройдет отлично, это — только временно решение проблемы. Аэрозоль двуокиси серы будет действовать примерно год, поэтому периодически придется снова выбрасывать ее. Другой аргумент против этой идеи — в том, что она опасна с нравственной точки зрения. Когда люди поймут, насколько это дешевый и легкий способ, они могут ошибочно принять его за недорогое решение проблемы антропогенных изменений климата.

Спроектировать солнечный зонтик методом геоинженерии может любая страна, и это особенно хорошо для стран, которые больше других страдают от неблагоприятных изменений климата. Существует острая необходимость в создании некой международной организации для решения вопроса о геоинженерном зонтике. Дальнейшая цель — разработка правил и структуры управления, чтобы определить, когда и как эта организация сможет использовать такой зонтик. Мы также должны узнать как можно больше о научных основах создания геоинженерного зонтика, в том числе провести полевые испытания в мелком масштабе.

Геоинженерный зонтик — единственный возможный сегодня вариант, который позволяет быстро понизить средние температуры во всем мире. Нам лучше хорошо подготовиться, как можно больше выяснив о таком варианте действий, пока не возник соблазн использовать его в качестве крайней меры.

Американский экономист, профессор Стэнфордского университета, лауреат Нобелевской премии по экономическим наукам в 2012 году Элвин Рот

Самая важная тенденция будущего состоит в том, что экономика будет расти. Увеличится материальное благосостояние, продолжительность жизни. При этом рост благосостояния не уничтожит соперничество, просто у людей появится больше выбора в том, как соперничать, и стоит ли вообще это делать. Многие выберут более медленный жизненный путь, проводя больше времени на накапливание опыта и впечатлений молодости. Увеличится продолжительность пенсионного возраста и появятся новые формы выхода на пенсию.

Для тех, кто пожелает соперничать, на помощь придут технические разработки. Среди них будут стимулирующие препараты, которые и сегодня становятся более доступными, но многие испытывают к ним отвращение. В будущем это отвращение будет ослабевать.

Мы по-прежнему будем аннулировать спортивные победы, одержанные с помощью допинга, но вряд ли будем сопротивляться лекарствам от рака, программам или теоремам, созданным при помощи стимуляторов, которые помогают сконцентрироваться, улучшить память и интеллект. Безопасные стимуляторы будут необходимы для тех, кто делает себе карьеру. Когда доценты экономики в 2114 году станут отставать от графика написания научных статей, кафедры наверняка предложат им увеличить дозу препаратов, усиливающих творческие способности или повышающих внимание, чтобы поднять их шансы на пребывание в должности.

Некоторые препараты, например, усилители памяти, уже не будут считаться стимуляторами. К ним будут относиться как к лекарствам для лечения заболеваний, которые раньше мы не рассматривали как болезни. Они помогут нам улучшить свои способности, новые познания в вопросах внутриутробного развития зародыша позволят родителям выбирать или манипулировать некоторыми наследственными качествами своих детей. Некоторые из этих вариантов вызовут негодование, но они будут становиться все более доступными, а некоторые вообще станут неотъемлемой составляющей воспитания ребенка.

В некоторых регионах такие методы будут регулироваться законом, в некоторых — нет. Из-за этого появится международный рынок репродуктивных технологий. Зачатки такого рынка можно увидеть уже сегодня. В США и Индии все доступнее становится лечение бесплодия, возникает рынок спермы, яйцеклеток и суррогатного материнства, что привлекает "репродуктивных туристов".

Эта тенденция сохранится, и появятся разные репродуктивные варианты коммерческого характера, не связанные с половым актом, не говоря уже о традиционном гетеросексуальном браке. Это поможет развитию нетрадиционных форм брака и воспитания детей, а также приведет к более поздним бракам и к увеличению числа родителей-одиночек. Многие из этих альтернативных мер – такие как однополый брак и полигамия – больше не будут вызывать отвращение. Во многих странах исчезнут юридические барьеры, которые им мешают.

Но я считаю, что семья останется одной из главных ячеек производства – конечно же, детей – а также потребления всякого рода товаров и удобств. Долгосрочные (даже если не на всю жизнь) отношения сохранят свою важность. Но в остальном рождение детей и их воспитание будет занимать меньше времени в более долгой и здоровой жизни человека. Из-за этого может увеличиться количество разводов и, возможно, появится новый вид полигамных отношений.

Самые крупные изменения в медицине будут носить технологический характер. Например, я работаю над созданием сетей обмена почками, которые увеличат число пациентов, которые могут получить органы от живых доноров. В 2114 году мысль о том, чтобы вырезать почку у одного человека и пришить ее другому, будет казаться древним варварством. Но сейчас трудно представить, будет ли ксенотрансплантация полной заменой трансплантации.

Возможно, терапия стволовых клеток позволит нам выращивать свои собственные здоровые новые почки. Или появятся искусственные почки. Или мы просто сможем избавиться от болезней, вызывающих почечную недостаточность. Многие из этих альтернатив могут оказаться надежнее, долговечнее и дешевле, чем пересадка органов. Это заставляет меня думать о том, что медицина и дальше будет занимать все большее место в экономике.

Профессор экономики Йельского университета, лауреат Нобелевской премии по экономике за 2013 год Роберт Шиллер

Новый век несет с собой немало рисков, поскольку огромное количество людей стремится хорошо жить на планете с ограниченными ресурсами, где появляются все более опасные стратегические оружия массового уничтожения и новые информационные технологии, взбалтывающие рынки трудовых ресурсов и создающие риски для карьеры.

Управление этими рисками в большей степени станет достоянием науки и техники, но есть и чисто финансовая сфера. Существует надежда, что с помощью новых технологий против этих опасностей будет развернута намного более совершенная система управления рисками. Большинство из нас обычно не думает о том, какого рода риски могут возникнуть за сто лет. Чтобы увидеть их реальность, нужно взглянуть на них через призму долгосрочной исторической перспективы.

В то же время, больших успехов добилась теория управления финансовыми рисками: математическая теория постоянно совершенствуется, а развитие поведенческой экономики создает возможности для принятия финансовых решений, которые подходят для вполне реальных людей.

Также есть тенденция демократизации управления рисками — это когда с их принципами знакомится большая часть населения нашей планеты. Несколько столетий тому назад лишь самые богатые и самые искушенные люди пользовались страховкой и банковскими услугами. Сегодня они довольно широко распространены, по крайней мере, в развитых странах.

Но для поддержания этой тенденции придется еще многое сделать. К счастью, развивающиеся с невероятной скоростью IT-технологии позволят ее поддержать и даже ускрорить.

Программисты, кажется, пришли к почти всеобщему согласию о невозможности создания настоящего искусственного интеллекта, по крайней мере, на протяжении следующего столетия. Но есть и другие люди, полагающие, что реальный искусственный интеллект появится скоро.

Когда бы он ни появился, его важным следствием будет долговременная тенденция к объединению культур и возникновению глобальной культуры. В 1893 году социолог Эмиль Дюркгейм описал общество с "коллективным сознанием", а позднее социолог Морис Хальбвакс расширил эту концепцию, введя понятие "коллективной памяти". Таким образом, если все мы помним одни и те же факты, значит, у нас одинаковая база для продвижения своего мировоззрения, и мы имеем тенденцию формировать у себя схожие взгляды на мир.

Наверное, они даже представить не могли, насколько мощными станут эти факторы с появлением современных информационных технологий. Это может сделать мировую экономику более эффективной, но это также создаст больше корреляционных связей и зависимостей между странами и регионами. А это, в свою очередь, усилит незащищенность от международного экономического краха.

В этом мире, где почти возник искусственный интеллект, будут появляться новые субкультуры, которые больше не столкнутся с географическими границами. В частности, вполне может появиться космополитическая культура людей, больше всех связанных с искусственным интеллектом — своего рода мировая элита, которая в силу постоянной связи и общения будет склонна к некоторой привязанности между собой, но не с соседями.

Однако даже среди элиты глобализация культуры не будет полной, и все равно сохранится древняя межнациональная и традиционная межэтническая и религиозная конкуренция, а также потенциал для войн.

Не будет никакой единой центральной власти, управляющей всеми этими процессами, что создаст опасности для людей и для общества в целом. К таким рискам мы должны подойти во всеоружии, со всеми инструментами и возможностями по управлению рисками, какие только сможем изобрести.