Дмитрий Циликин - о спектакле "Сон в летнюю ночь" в театре "Буфф"
Этой премьерой "Буфф" отметил свое 30–летие. Спектаклю предшествовал капустник, быстренько обозревший пройденный путь. Театр образовался из выпуска актеров музыкально–речевой эстрады ЛГИТМиКа, курс Исаака Штокбанта. С тех пор Исаак Романович, основав и бессменно возглавляя "Буфф", продолжал трудиться на педагогическом поприще, так что сейчас в труппе семь (!) поколений его учеников. Все они собрались в один вечер на одной сцене, дабы разыграть мюзикл, который некто Алексей Яковель сочинил на либретто И. Р. Штокбанта по комедии Шекспира.
Музыка г–на Яковеля решительно никакой художественной ценности не представляет. В программке сказано: "Как известно, актеры "Буффа" профессионально поют…" Ах, это предательское "как известно"! Ничего такого заранее известно быть не может, поскольку театр (как известно) существует здесь и сейчас — и лишь сейчас нам можетстать известно, что актеры профессионально поют. Увы. Нам стало известно прямо противоположное. Так что сразу отбросим эти слагаемые спектакля.
Перед началом почтенный Исаак Романович вызвал к публике, как он выразился, золотой запас — отцов–основателей. Да, 30 лет сценических трудов не проходят даром. "Запасные" и вправду оснащены получше их нынешних праправнуков по школе. Отлично помню буффовский "Первый концерт" 1983 года — ребята были артистичны и заразительны на зависть многим т. наз. звездам советской эстрады. Сейчасони, естественно, постарели, отяжелели, но зато владеют искусством крупного жеста (который следует сделать вместо десятка мелких), смачно поданной реплики и гримасы. Основой эстетики этого театра всегда было разудалое комикование — в чем, разумеется, ничего дурного нет, он ведь и называется "Буфф", а не, скажем, "Бином Ньютона". Еще Пушкин велел судить художника по закону, им самим над собой признанному. К тому же художник Яна Штокбант соорудила огромную зеленую спираль, сужающуюся в глубину и усеянную лампочками, — как сообщает опять–таки программка, это омут любви: когда он поглощает очередную жертву, лампочки романтически мигают, им вторит подмигивание звездного неба на заднике… В общем, театр совершенно справедливо ведет свою родословную от варьете и кафешантана.
Так вот, по этому закону ветераны труппы кое–что умеют, юные актеры в ролях влюбленных не умеют просто ничего. С этой иерархией можно бы согласиться, однако в первой же сцене выходит приглашенный из Театра Ленсовета Владимир Матвеев — и отменяет все иерархии. Он сработал своего эпизодического Эгея ровно в том стиле разудалого комикования — но каков класс этого комикования! Эгей — зловредный старикашка, который до такой степени хочет выдать дочь за нелюбимого ею парня, что за ослушание готов обречь ее на казнь. У шекспировских героев сплошь и рядом случаются такие закидоны, но оправдать их можно, лишь подняв градус сценического существования, раскалив его добела. Матвеев так и играет: его Эгея буквально корежит от ярости, он ею захлебывается, кипит и брызжет.
Все участники подзвучены, а микрофон — опасная вещь: он укрупняет приблизительные интонации, грязный речевой рисунок, однако и безупречно точный и музыкальный, как у Матвеева, — тоже.
Конечно, по сравнению, скажем, с Карениным в спектакле "Каренин. Анна. Вронский" в Ленсовета этот мастер–класс — просто шалость превосходного актера, но и она стоит остального спектакля. Когда в 1980–м появился одеколон One Man Show, переводили и как "шоу одного мужчины", и как "театр одного актера". Владимир Матвеев сейчас соединил оба варианта.
