Тот, кто ест в одиночестве, мертв. Но не тот, который пьет один, писал Бодрийяр.
Тем самым философ обозначил существующий сегодня разлом между едой и алкоголем — если еда часто оказывается перекусом в одиночестве, то питие обнаруживает себя как объединяющее событие не только вместе пьющих друг с другом, но и каждого по отдельности выпивающего — с самим собой. Не существует цивилизации, которая не использовала бы алкогольные напитки, так как любое брожение растительного продукта дает алкоголь, он бывает самым разнообразным: перебродивший кленовый сок у канадских индейцев, пульке из агавы у мексиканцев, рисовое и пальмовое вино и т. п.
Алкоголь отличается от наркотиков явным социальным характером, ведь "сомы грамм и нету драм" — это уже другой вариант, где больше забвения, нежели коммуникации. Поэтому постановка вопроса об алкоголе сродни проблеме обжорства — нельзя отменить необходимость пищи, но, безусловно, следует осудить обжорство, как и всякую чрезмерность, при которой человек исчезает в объекте своей зависимости.
Помимо всегда актуальных в отношении алкоголя проблем (не всегда отрицательного свойства) сегодня можно назвать еще одну, обнаружившуюся как симптом в состоянии гастрономической культуры вообще, — это алкогольный фастфуд, сильно девальвирующий практику потребления алкоголя, которая становится катастрофичной в случае, если она изначально была довольно низкой культурной ценностью. Пиво, далекое от своей исконной формулы, дешевая водка, сладкое вино из виноматериалов и шампанское из них же — подделка, на свой манер отражающая состояние нашей жизни и праздников, которые в ней случаются.
