Почему Россия счастливее Люксембурга и Катара

Даже дорогой баррель не является стимулом для нашего хозяйства. Среднегодовая цена на нефть подросла (в 2011–м она была $109,35), а рост российского ВВП замедлился. В 2011 году он достигал 4,3%, а итоги 2012–го оптимисты из Минэкономики предварительно оценивают в 3,5% роста. Не все просто и с активностью покупателей. Россияне потребляют как одержимые, и это потребление стало одним из двигателей экономического роста в 2012 году. Но смогут ли они и дальше опустошать прилавки, не глядя на растущие цены? А ответ на этот вопрос зависит от кредитной политики. В минувшем году объемы розничного кредитования выросли более чем на 40%. В середине 2012 года кредиты обеспечили почти треть розничных продаж и почти четверть всех потребительских расходов.

Ситуация для нашей экономики беспрецедентная — еще в 2010 году доля потребительских кредитов была в 1,5–2 раза ниже. В прошлом году россияне по отношению к банковском сектору стали чистым заемщиком — в переводе на русский это значит, что кредитов граждане нахватали больше, чем разместили депозитов. Намного больше: за первые 10 месяцев ушедшего года — на 700 млрд рублей. Общий объем кредитной задолженности населения составил почти 25% его доходов. Не много по мировым меркам, но для России солидно. Интересно, сделали ли деньги наших сограждан счастливее?

Не особенно. Есть такой Индекс счастья, или Happy Planet Index (HPI). Его составители учитывают результаты соцопросов, продолжительность жизни и ресурсоемкость потребления. HPI очень интересно сопоставлять с данными о ВВП на душу населения.

Россия в этом списке находится на 122–м месте, однако по счастью опережает супербогатые Люксембург и Катар. Их жители купаются в деньгах, но счастливыми их это как будто не делает. С другой стороны, во главе "списка счастья" неизменно присутствуют Коста–Рика, Колумбия и Ямайка — вовсе не лидеры экономического роста.

Строго говоря, рассчитанный впервые 6 лет назад HPI появился именно потому, что богатые страны достигли уровня, при котором их жители начинают разочаровываться в материальных ценностях. Действительно, статистически значимая положительная зависимость между счастьем и ВВП обнаруживается только в сравнительно небольшой группе беднейших стран. Зато есть и группа стран, где заметна корреляция отрицательная: с подушевым ВВП от $9,5 тыс. до $14 тыс. В России он, кстати, чуть меньше $13,8 тыс.

Получается, что счастье все же не в деньгах, а в чем–то другом? На этот счет существует известная теория Липсета, которая в упрощенном виде гласит, что после того, как подушевой ВВП превысит порог $10 – 15 тыс., страна должна перейти от авторитарного режима к демократии.

Это как в пирамиде Маслоу: когда с удовлетворением базовых потребностей проблем нет, людям хочется любви, уважения и т. д. Демократия — это и есть уважение, а поскольку рубеж подушевого ВВП в $15 тыс. будет преодолен в 2014 году, то получается, что до демократии без приставки "суверенная" не так уж и далеко.

Если бы! По мнению экспертов МВФ, зависимость здесь сложнее. Та часть благосостояния, которая зарабатывается страной на экспорте сырья, ведет к усилению авторитаризма, и лишь оставшаяся часть благосостояния способствует демократизации, как и говорил Липсет. Поэтому в сырьевых странах демократизация растет по мере роста бедности, а в остальных государствах она увеличивается по мере роста богатства.

Для сравнения: ресурсный сектор Франции обеспечивает 2,1% ВВП, Израиля — 2,5%. У нефтеэкспортеров наоборот: в Иране сырье приносит экономике 20,2% ВВП, а в Ираке — 77,5%. Можно сказать, что критическая доля сырьевого сектора в ВВП, после превышения которой рост доходов ведет только к росту авторитарности, составляет около 20%. России в этом смысле далеко и до тех, и до других стран: вклад ресурсного сектора в ее экономику, по данным МВФ, составляет 10%. И это означает, что шанс на счастье у нас еще есть. И еще раз подтверждает истину о том, что ничто не верно само по себе, но все — смотря по обстоятельствам.