Пьер Ришар: "Не вижу кризиса"

Месье Ришар, виноделие - это хобби или бизнес для вас?

- Вино - это то, во что я верю и чем действительно занимаюсь. У меня только одно шато (загородный дом с виноградником. - "ДП). Я живу в двух местах: в Париже и в своем шато. Люди могут любить или не любить мое вино, но до меня такого вина не было, я создал его сам. Это был риск. Я мог, конечно, купить шато в Бордо или Бургундии, где уже известные вина, нанять какого-то известного человека, который бы всем этим занимался, но я предпочел взять неизвестный регион Корбьер. Это как взять юного актера и сделать­ из него настоящего знаменитого актера.

То есть это шато не перешло к вам по наследству?

- Я купил его 28 лет назад, сейчас сравнивать цены очень тяжело. На самом деле больше денег у меня ушло именно на создание вина, а не на покупку шато. Я купил 20 га, но 12 из них я просто выдернул с корнем, чтобы получить другие виноградные деревья и создать другие сепажи. В это надо было вкладываться.

Многие селебрити во Франции увлекаются виноделием. Чем ваше вино отличается, к примеру, от вин Жерара Депардье и Кароль Буке?

- Разница в том, что у Жерара Депардье виноградники везде - не только во Франции, он покупает их в разных местах. А у меня есть только одна земля. Я привязан к этой земле и не продаю вино, которое делают другие.

Во Франции все сейчас говорят о кризисе в Евросоюзе. Как вы на себе его ощущаете?

- Конечно, все чувствуют кризис. О нем много говорят, и все его боятся, но есть ли он на самом деле - я не знаю. Все говорят, что Испания в кризисе, Италия, Греция - все в кризисе. Франция и Германия чего­то боятся, но пока не особо понимают, в чем же этот кризис состоит.

Один из показателей этого кризиса - пустующие рестораны.

- Во Франции такого нет. Я не чувствую кризиса во Франции - это как страх чего-то, что пока еще не пришло. Но вообще у французов есть определенная философия в жизни, она могла бы помочь русским. Надо просто очень хорошо питаться и пить вино. Конечно, во Франции тоже есть бедность и какие-то проблемы - как везде, но в этой стране никогда не бывает слишком холодно или слишком жарко. В жизни во Франции есть какая-то легкость.

Насколько сейчас весела или грустна жизнь обычного француза?

- Не знаю, как ответить: у кого-то хорошо, у кого-то плохо. У меня четкое ощущение, что я живу в стране, которая находится на привилегированном положении. Я очень хочу быть французом, а не сирийцем на данный момент.

Насколько велик барьер между поколениями в понимании однозначных, как казалось ранее, вещей? Во Франции вы это ощущаете?

- Франция в отличие от России старая страна, она не так много меняется, чтобы были такие вещи. Подобные вещи, может быть, были во время революции или в мае 1968 года. Вот это последние, наверное, изменения. У нас во Франции что левые, что правые - все равно будет одно и то же. Это страна, которая мало меняется.

В одном из интервью актриса Изабель Аджани призналась, что друзья ее детей не знают, кто она такая. Как бы вы объяснили, кто такой Пьер Ришар, друзьям ваших внуков?

- Мои фильмы - это комедии, их все равно повторяют каждый год по телевизору. Дети, которые смотрели их 10 лет назад или смотрят сейчас, все равно знают хоть один или два фильма со мной, потому что комедии - универсальное кино на все времена.

Как изменился юмор с 1970-х годов?

- Сейчас люди живут в стрессе, из-за этого юмор более агрессивный, провокаторский, более жесткий. В любом случае тот, кто создает кино сейчас, делает это для современного зрителя и, значит, адаптирует юмор к современным реалиям.