Космические менеджеры смотрят на бизнес сверху

<BR><BR>Завтра 12 апреля. В связи с этим стоит заметить, что космос не только над нами, но и среди нас. В том смысле, что петербургский бизнес насквозь пропитан бывшими космонавтами.<BR><BR>Можно биться об заклад, что если в вашей конкретной фирме по какой-то случайности и нет тружеников космоса, то они окажутся в списке мужей, знакомых, детей и пр. Для этого утверждения есть объективные предпосылки, так как именно в Петербурге находится главная кузница космических кадров -- "Можайка". Полное название "Можайки" приводить смысла нет. Оно менялось раз 10 или чуть меньше, и у каждого из выпускников своя запись в дипломе. Кто-то заканчивал академию, кто-то военный институт, кто то институт, но военно-космический, и т.д.<BR>Каждый год "Можайку" покидает примерно 600-800 "космонавтов". Как минимум четверть из них через несколько лет вновь оказываются в Петербурге и становятся "космическими" менеджерами. Полный список составить почти невозможно. В одной только "Холдинговой компании "Ладога" трудится не менее 50 (!!!) экс-офицеров военно-космических сил.<BR><BR><B>Пингвины в космосе</B><BR>"Можайка" -- действительно очень странный вуз. До сих пор ни один из ее выпускников -- специалистов по подготовке и запуску ракетоносителей и космических аппаратов -- так и не слетал в космос. Возможно, здесь играет роль карма имени: Александр Федорович Можайский сконструировал первый в мире самолет, который так и не взлетел в воздух. В результате "можайцев" принято обзывать "пингвинами" (птица, а не летает). "Можайцы", конечно, обижаются, но и сами к космической деятельности тоже относятся с иронией. К примеру, говорят, что словосочетание "космическая гавань" на Северном полигоне (он же космодром Плесецк) ныне принято произносить на выдохе, коротко и резко. Получается "космическая гавнь".<BR>Космоменеджеры вспоминают, что альма-матер в свое время выбиралась в основном по звездно-романтическим соображениям.<BR>"Можайку" мне посоветовал и порекомендовал школьный военрук. Он же туда и направил. Так получилось, что у него сын был выпускником "Можайки", а я заканчивал школу. Меня привлекли магические слова: "Гарантирована служба на космодроме". Только космодром для меня в то время ассоциировался с картинкой из телевизора: огромный экран, большой зал, множество мониторов и пр., то есть с Центром управления полетов, который находится в Подмосковье. Promotion подействовал, и в 1983 году я поступил. Распределили, как и обещали, на Байконур. Конечно, я к тому времени туда уже не хотел", -- вспоминает генеральный директор ОАО "Роспечать" Руслан Григорьев.<BR>"Съездил в первый раз на день открытых дверей, съездил второй... Скажу честно, окончательно решил поступать, когда узнал, что на 4-5 курсе курсанты в "Можайке" живут в общаге, а не в казарме", -- признался руководитель сектора маркетинга группы компаний "Алеко" Петр Грек.<BR><BR><B>Интеграл в бане</B><BR>Подготовка будущего космонавта -- сложный, интересный и многоплановый процесс. "Единственное воспоминание с 1-го курса -- идем строем на помывку в баню. О чем беседовали в бане ребята из "Можайки"? Об интегралах, дифференциалах и взятии производных. Просто все хотели учиться. В нашей палатке, к примеру, на "абитуре" было шесть медалистов и три-четыре отличника. Я один был не медалист и не отличник, а просто выпускник физматшколы", -- говорит Петр Грек. Впрочем, "Можайка" умеет успешно бороться с излишне заумным имиджем. "Нашему набору повезло на эксперименты. Например, в первый раз в истории института мы ходили от "Можайки" до Лехтуси (в этом поселке расположен загородный учебный центр). А это 55 км. В полной боевой выкладке -- с магазинами, лопатками, автоматами, касками и пр. В 6 утра вышли, в 6 вечера пришли. Дошли, кстати, почти все. В казарме потом ребята кровь из сапог выливали. А на следующее утро -- занятие по тактике, и надо было бежать с криком "ура" в атаку. Переправлялись через озеро: один -- пулеметчик -- на плоту, остальные в воде. Сапоги заткнуты за пояс, все остальное -- на себе. На середине озера начали на лодочках подплывать курсовые офицеры и кидать взрыв-пакеты. Все дымом заволокло. Выбрались на берег, надели противогазы и прямо так, в мокром x/б, побежали штормовую огневую полосу. Затем -- на ночные стрельбы трассирующими пулями. Однокурсник Саша Колосов снимал все это на 8-миллиметровую камеру. Очень бы я хотел сейчас посмотреть этот фильм", -- говорит Руслан Григорьев.<BR>Работа на космодроме -- занятие для философов. От города Ленинска каждое утро во все стороны расползаются мотовозы: 2 часа туда, 2 -- обратно. А рабочее место российского космического инженера так же походит на пульт звездолета из "Звездных войн", как Pentium 4 -- на чудо советской инженерной мысли "БЭСМ-6".<BR>"Моим первым запуском стал запуск "Бурана". Практически неделю мы жили в части. Сначала была назначена одна дата старта, потом ее перенесли. Старт и посадку мы смотрели в on-line по мониторам технического телевидения -- без звука, зато в прямом эфире. А в городе в это время выключили свет. Люди выползли на крыши, чтобы увидеть старт. Плохо, что была очень низкая облачность, и через несколько секунд после старта ракета скрылась в облаках. Другое яркое воспоминание -- старт "Зенита" в 1991-м. Ракета с каким-то дорогущим спутником взорвалась в 50 метрах от земли. Произошло это практически у меня на глазах. На 5-й или 7-й секунде пропал сигнал, мы выглянули в окно и увидели, как летят осколки и образовался гриб характерного ядерного вида. Потом мы допытывались, что там было, нас успокоили, что топливо на этом ракетоносителе экологически чистое -- кислородно-водородное", -- рассказывает Руслан Григорьев.<BR>"Я участвовал в 26 запусках. Много чего было: 2000-й спутник, первые программы с американцами и др. Работал на центральном пульте. Запускали в основном "Янтари" (спутники фоторазведки). Шпарили спутники чуть ли не каждую неделю. Романтика, конечно, проходит за 2 месяца. Это по первости -- ого-го: ракета отошла от стартового стола. Но пока была работа, было интересно. А к 1992 году космические программы сильно сократились. Сидеть без дела я не привык, надо было что-то делать, я приехал в Петербург и создал торговый дом", -- говорит Вениамин Грабар, генеральный директор ЗАО "Холдинговая компания "Ладога".<BR><BR>Next<BR>Как правило, бизнес "Можайца" -- это логичное продолжение предыдущей деятельности. "Спирта на полигоне у нас было много -- 22 кг (у нас мерился килограммами) в месяц на троих. Это полагалось на техническое обслуживание комплекса.<BR>Использовали ли по назначению? Наверное, протер один раз за все годы. Есть железное правило: "Работающий аппарат лучше не трогать", -- заметил Вениамин Грабар, возглавляющий один из крупнейших ликероводочных заводов региона.<BR>"Когда работы на Байконуре стало мало, я начал заниматься самообразованием -- изучал компьютер, подрабатывал видеоинженером в местной телекомпании. Стал там как-то главным героем рекламного ролика про ломбарды. А потом уже в Петербурге работал в компании "Объединенный ломбард", -- описывает свою трудовую биографию Руслан Григорьев.<BR>"Моя "можайская" специальность -- метеоролог. Это, по сути, сбор и обработка информации, стохастическая неопределенность, теория вероятности. То есть все абсолютно то же самое, что требуется для моей нынешней специальности маркетолога. Опросы, принятие решения в условиях неопределенности. Ведь никогда нельзя точно сказать, продадут товар или нет. В городе 15 сетей бытовой электроники, и каждая в любой момент может "выстрелить" -- выйти на рынок с какой-нибудь акцией. Так что приходится оперировать законами больших чисел. И мое дело -- приподняться над ситуацией, посмотреть на нее сверху и выстроить систему. Как раз этому "Можайка" лучше всего и учит", -- считает Петр Грек.<BR><BR><B>Дмитрий Грозный, специалист по Системам управления</B><BR><B>Космических аппаратов</B>