Вольные матросы чтили "Кондуит и Швамбранию"

<BR><BR>"Петербург открыл для России выход к морю" -- эта истина входит в разряд непреложных. К ним же, к примеру, относятся утверждения типа: "Билл Гейтс -- богатый человек" или "$100 -- это больше 100 рублей".<BR><BR>На самом деле Петербург до весны 1885 года оставался речным, а не морским портом: все грузы, предназначавшиеся для столичных нужд, снимали в Кронштадте и на лихтерах перемещали на Стрелку Васильевского острова. Даже в 1860 году наш город не входил в число семи крупнейших российских портов, куда экспортно-импортные грузы доставлялись на отечественных судах; у нас доля иностранных перевозчиков зашкаливала за 90%. Поэтому собственно матросов, шкиперов и штурманов в городе было совсем немного. Для того чтобы стимулировать приток кадров в опасную профессию, в 1853 году, то есть полторы сотни лет назад, на высочайшем уровне была разработана комплексная программа.<BR><BR><B>Вольные матросы</B><BR>13 июля 1853 года император Николай I утвердил "Положение об Обществе вольных матросов", а 11 августа того же года Сенат своим указом ввел в действие "Инструкцию для устройства цеха вольных матросов в Кронштадте". Говоря современным языком, это был профсоюз, владелец и распорядитель рабочей силы, а 150 лет назад -- отраслевой производственный цех, "особая часть городского сословия, как купеческое, мещанское, ремесленное". Отсюда вытекали сословные обязанности, права и даже льготы по социальному обеспечению.<BR>Цеховая управа вольных матросов подчинялась Кронштадтской городской управе, она состояла из трех членов, избиравшихся "сходом" на 3 года. Основной задачей цеховой управы являлось регулирование вопросов найма на корабли. Члены управы были кровно заинтересованы в улучшении условий контракта, так как их зарплата представляла собой процент с доходов трудоустроенных моряков (справедливости ради стоит отметить, что порой при избрании профсоюзным боссам удавалось в некоторых случаях выговорить себе и фиксированный оклад).<BR><BR><B>Кондуит</B><BR>Любой вступавший в общество давал подписку о соблюдении всех положенных норм, правил и законов, а также обязывался не заниматься "запрещенным торгом" -- так в XIX веке именовали контрабанду.<BR>Учет и контроль в матросском профсоюзе был организован на самом высоком уровне. Управа вела на каждого члена особую книгу кадров, где содержались сведения о возрасте, семейном положении, количестве детей, звании по патенту, трудовом стаже, ремесле, количестве рейсов в навигацию и т.д. Более того, на каждого вольного матроса заводилась "кондуитная книжка" -- аналог нынешней трудовой. Наем на корабли производился только по добровольному согласию сторон, и матрос перед рейсом сдавал эту книжку шкиперу -- капитану судна. Цеховая управа, заинтересованная в поддержании на своем рынке благоприятного бизнес-климата, одновременно гналась за всеми зайцами. Как "покровительница своих членов", управа заботилась о приискании мест и не давала членов в обиду перед "корабельщиками"(судовладельцами). В то же время профсоюз следил, чтобы сами матросы "не возвышали без меры свои требования к хозяевам, нанимателям и работодателям".<BR>Управа имела специального присяжного маклера, который составлял и визировал трудовой договор матроса и капитана. Кроме того, каждый нанятый матрос получал от управы отпечатанное типографским способом разрешение -- паспорт на один данный рейс. Кстати, во время плавания семейный матрос получал только 50% жалования, вторую половину выплачивали его семье в Кронштадте.<BR><BR><B>Санкции</B><BR>Цеховая управа обладала далеко не только совещательными или рекомендательными полномочиями. К примеру, если матрос соглашался идти в рейс, но не являлся на корабль в течение 24 часов, управа посылала за ним полицию. Если же матрос скрывался и вообще не уходил в рейс, то его ловили и наказывали исправительными работами. В случае троекратного повторения "побегов" штрафника исключали из общества и списывали в Военно-морской флот простым матросом.<BR>Этому же наказанию подвергался вольный торговый матрос, который в течение 2 лет не ходил в море без уважительных причин. Он не только исключался из общества, но и лишался всех сословных прав и привилегий.<BR>До ухода в рейс матрос получал аванс, а шкиперу сдавал кондуитную книжку; любой потерявший ее матрос или шкипер наказывался штрафом в серебряных рублях (а не в бумажных ассигнациях).<BR>Если в кондуитной книжке после рейса появлялась запись о плохой работе или дурном поведении "да еще три свидетеля-матроса все подтвердят", управа наказывала провинившегося. Когда записей в течение навигации накапливалось несколько и, по мнению цеховой управы, "матрос не поддавался внушениям", то его также исключали из профсоюза.<BR>Когда кронштадтский матрос зимовал в другом порту, временную работу ему должна была искать местная полиция. Вольные матросы были обязаны служить на торговом флоте 15 лет, после чего могли заниматься любым ремеслом, а все льготы по прежней службе за ними сохранялись.<BR>В период между навигациями либо во время самой навигации, если матроса по каким-то причинам не взяли в рейс, он мог заниматься в Кронштадте любым ремеслом через свободный найм. В том же случае, когда из "безлошадных" матросов составлялась группа из двух или более человек, то они имели право производить только корабельные работы: ремонтировать суда, шить паруса и т.п. Но заниматься частным извозом им было запрещено, даже если матрос имел свою лодку, он не мог возить людей за деньги, дабы не портить рынок тем, кто занимался этим бизнесом профессионально.<BR><BR><B>Собес</B><BR>Доходы профсоюза позволяли ему помимо всего прочего заниматься и соцобеспечением. К примеру, капитал соцобеспечения девочек-сирот составлялся из 2-копеечного сбора с каждого рубля зарплаты. На эту же цель шло все имущество умершего без наследников матроса.<BR>В целом программа соцобеспечения была очень обширной. Так, все члены семей вольных торговых матросов лечились бесплатно в военных или военно-морских госпиталях.<BR>Если же кронштадтский матрос заболевал в рейсе или становился инвалидом, его списывали на берег в любом порту любой страны, и он должен был дожидаться первого российского судна. Отечественным капитанам запрещалось отказываться от транспортировки матроса в Россию. Лечение же в порту оплачивал либо сам матрос, либо Приказ Общественного призрения в Петербурге. Самому матросу -- больному или выздоровевшему -- приходилось оплачивать только свою транспортировку.<BR>Дети и вдовы вольных матросов также были включены в социальную программу. К примеру, все здоровые мальчики в 9 лет начинали обязательное обучение в Кронштадтском уездном народном училище, где с незапамятных времен в обязательном порядке преподавали английский язык. В 15 лет по окончании полного курса выпускники "с отличным успехом" переводились на казенное иждивение в Роту торгового мореплавания -- по сути, представлявшую из себя мореходное училище. Выпускники "мореходки" получали аттестаты шкиперов или штурманов, и их без дополнительных экзаменов принимались "на должности".<BR>Если же юноша по каким-то причинам не заканчивал Роту торгового мореплавания, то его на 5 лет принудительно распределяли на суда торгового флота с "патентом на звание вольного матроса".<BR>Помимо всего прочего мальчикам, родившимся во время службы отцов на торговом флоте, от морского министерства до 15 лет шло пособие как детям низших военно-морских чинов, дочерям предоставлялась возможность с 12 лет определяться на полный пансион в Петербургский воспитательный дом.<BR>