Российское страхование родилось в пожарах

<BR><BR>"Страховать жизнь на Руси в обыкновение не введено, но войдет же когда-нибудь; покамест мы не застрахованы, а застращены", - изрек Александр Сергеевич Пушкин в 1831 году.<BR>Эта фраза показывает, что "наше все" разбирался и в страховом бизнесе. Действительно, на рынке российского страхования в начале XIX века дела шли достаточно кисло. Хотя сам отечественный институт страхования к тому моменту уже отметил свое 45-летие: еще 28 июня 1786 года - то есть ровно 215 лет назад - Екатерина Алексеевна Романова подписала указ, гласивший: "Повелеваем, дабы Банк Наш в обеих Столицах Наших и во всех городах состоящие каменные дома принимал на свой страх, также каменные заводы и фабрики от всех их хозяев, которые бы о том восхотели просить..."<BR><BR>Монополист I<BR>Вообще, надо заметить: с внедрением страхового дела Россия очень сильно опоздала. К середине XVIII века в Европе существовало огромное количество страховых акционерных обществ, "хранивших" имущество, жизнь и капиталы человека. Российским потребителям до поры до времени приходилось надеяться на авось. Либо пользоваться услугами иностранных страховых обществ, покупая полисы у русских агентов-посредников. <BR>Рыночный расклад решила поменять Екатерина II. Появился исторический указ. Правда, руководствуясь этим документом, созданная при Государственном Заемном банке Страховая экспедиция вообще не занималась страхованием жизни, а специализировалась только на недвижимости. Более того, экспедиция не принимала на страхование ни деревянные дома, ни строения с соломенной или камышовой кровлей. То есть примерно 99,9% объектов недвижимости застраховать было невозможно.<BR>Исследователи объясняют данный казус просто: цель деятельности Страховой экспедиции состояла вовсе не в том, чтобы успокоить нервы домовладельцев, постоянно опасающихся пожара. Каменные постройки страховались затем, чтобы получить залог для осуществления кредитных операций. Выдавать же кредиты без предварительного страхования объектов Заемному банку запрещалось государством.<BR>Борясь с иностранными конкурентами, государство заодно запретило вывоз капитала: "Всякому в чужие государства дома и фабрики здешние отдавать на страх и тем выводить деньги во вред или убыток государственный". Нарушавшие запрет приверженцы иностранцев-страховщиков платили штраф. Такими мерами Екатерина II пыталась уменьшить государственный долг, составлявший около 200 млн руб. ассигнациями. Впрочем, говорят, государственная страховая монополия мало помогла казне. Общая страховая сумма всех застрахованных при банке строений не превышала 6,5 млн руб. ассигнациями. А сумма страхового возмещения в связи с пожарными убытками - 170 тыс. руб. (теми же ассигнациями). Не было не только разветвленной сети страховых услуг. Отсутствовал даже штат обученных страховых агентов.<BR><BR>Частная инициатива I<BR>Работа Страховой экспедиции закончилась тем, чем и должна была закончится. Она была закрыта (обнаружилось, что среди "клиентов" экспедиции значилось 25 (!) строений, застрахованных на общую сумму 1,6 млн руб. ассигнациями). Просто "верхи уже не могли, а низы не хотели жить по-старому".<BR>На отечественный рынок проникли активные агенты английского страхового общества "Феникс". Гражданам Петербурга предлагалось оформить договоры страхования строений от огня. А в 1822 году владельцы пяти крупных российских компаний ("Штиглиц и Ко", "Мейер Брюкснер и Ко", "Томсон Бонар и Ко", "Блессиг и Ко", а также "Сыновья Алексея Жажимеровского") обратились к правительству с предложением организовать в столице компанию "Санкт-Петербургский Феникс". Чтобы стена недоверия к иноземному новшеству была пробита, понадобилось 5 лет. Только в 1827 году Николай I подписал указ "дозволить образовать в России частное общество для страхования имущества от огня".<BR>Рынок к тому моменту полностью созрел для того, чтобы потреблять услуги страхования. Правда, историки приводят оглушительно фантастические данные: в печати встречаются сведения, что россияне ежегодно тратили на страхование своих жилищ от пожара более 100 млн руб.<BR>Даже если эта цифра, мягко говоря, несколько преувеличена, недостатка в пожарах, а значит, и в людях, которые хотели обезопасить себя от их последствий, в России никогда не было.<BR>При обсуждении условий функционирования первой российской страховой компании главным был вопрос - частной или государственной она должна быть. Нашли компромисс. Первое Российское страховое от огня общество стало "частной организацией на условиях и под патронажем государства". <BR><BR>Монополист II<BR>Новооткрывшемуся обществу можно было позавидовать. Государство предоставило ему 20-летнюю монополию на проведение страховых операций. Общество должно было лишь отчислять 25 копеек с каждой тысячи рублей застрахованного имущества.<BR>Кипучая деятельность была развернута в Петербурге, Москве, Одессе и других крупнейших городах России. Финансовой стороной ведал придворный банкир Людвиг Штиглиц. Среди акционеров выделялись Сперанский, Голицын, Апраксин, Одоевский, промышленники Демидовы, прабабушка Столыпина, а также человек по фамилии Мавроди. Главным же идеологом проекта был экономист и государственный деятель Николай Мордвинов. Свою деятельность Мордвинов начал с рекламного хода - он застраховал на 120 тысяч руб. домовладение собственной супруги. Именно она стала первым клиентом компании и получила страховой полис №1.<BR>Говорят, результаты первого года работы Российского страхового от огня общества удивили самих организаторов. К началу 1829 года общество выдало 2297 полисов. Размер дивидендов по итогам финансового года составил 95 руб. на акцию. В целом же за 20 "монопольных" лет компания застраховала более 500 тысяч строений, оцененных в 1,7 млрд руб. Акционерам выплатили более 6 млн руб. дивидендов.<BR>Страхование вошло в моду. Особенно в столичном Петербурге, где, говорят, наличие страхового полиса свидетельствовало о том, что его владелец не только человек цивилизованный, но и "комильфо".<BR><BR>Частная инициатива II<BR>Постепенно начали появляться предприниматели, желающие повторить успех Российского страхового от огня общества.<BR>Еще за 11 лет до истечения страховой противопожарной монополии прусский подданный Фердинанд Шведерский обратился с инициативой организации общества по страхованию жизни. Так как действие монополии на этот вид услуг не распространялось, то Фердинанд вскоре необходимое разрешение получил. <BR>Правда, заработал он на первых порах немного. За 2 года деятельности Фердинанд "закадрил" 202 клиентов. При этом в клиентском списке значилось лишь 15 русских фамилий - смерти и болезней боялись гораздо меньше, чем пожаров.<BR>А после истечения 20-летней монополии у Российского страхового от огня общества появился конкурент в лице общества "Саламандра". Во второй половине XIX века страховалось уже все подряд - транспортные средства и грузы, движимое и недвижимое имущество, капиталы, ренты и др.<BR>Полисы в то время оформлялись весьма красочно (страховщики любили говорить, что на них работают "лучшие художники"). Размер бумажек-свидетельств - 55х44 см, 40х30 см, видимо, должен был свидетельствовать о масштабности страховой компании. Кроме фирменных знаков полисы всячески украшались. На одних полыхали пожары (тут же присутствовал девиз: "Страховое общество вознаграждает за пожарные несчастия"), на других - древнегреческие богини судьбы Мойры держали нити судьбы и т.д. <BR>В комплект к страховому договору входила еще и "страховая доска", которую владельцы могли вывешивать на фасаде застрахованного дома. Возможно, это действие имело большой практический смысл: ярый недоброжелатель-поджигатель, увидев, что дом застрахован, терял к нему интерес.(В.К.)