Заказы Высочайшего двора служили рекламой архитектору

<BR>Андрей Штакеншнейдер в середине XIX века был одним из самых модных архитекторов Петербурга.<BR> Популярностью он обязан как собственным трудолюбию и таланту, так и заказам императорской семьи.<BR>Должность архитектора Высочайшего двора - лучшая реклама, и Штакеншнейдер был буквально завален заказами. По его проектам построены Мариинский дворец, Малый Эрмитаж, Ново-Михайловский и Николаевский дворцы, дворец Белосельских-Белозерских, частные особняки в Петербурге. <BR><BR>Self-made-man<BR>Внук немецкого кожевенного мастера, выписанного когда-то императором Павлом I в Россию, Андрей Штакеншнейдер положением в обществе был обязан самому себе. И счастливой случайности. В молодости он был знаком с молодой итальянкой Бенвенути, жившей в доме графа Бенкендорфа не то в качестве швейки, не то компаньонки его дочери. Итальянка так расхвалила молодого архитектора, выпускника Академии художеств, что Бенкендорф пожелал с ним познакомиться, поручил ему несколько построек у себя в имении, остался доволен работой и рекомендовал его императору Николаю I. <BR><BR><B>Особняк делового человека</B><BR>...Перестроить для себя трехэтажный особняк, выходящий одной стороной на набережную Мойки, а другой - на Миллионную улицу, Штакеншнейдер задумал в 1851 году. Спустя несколько месяцев он купил дом у прежних хозяев - титулярных советников, оформив покупку на имя жены. <BR>Дом Штакеншнейдера - характерный пример дома преуспевающего столичного предпринимателя. В таких домах лицевой флигель, выходящий на улицу, оставался особняком владельца, а в глубине участка строились или надстраивались флигели с квартирами для сдачи внаем. Такой дом мог принадлежать коммерсанту, биржевому дельцу, процветающему врачу, адвокату или архитектору, имеющим большую частную практику и соответствующие доходы. В особняках специально отводились помещения для работы хозяина и его сотрудников (то, что сейчас назвали бы офисом).<BR>Архитектор жил в доме на Мойке со своей многочисленной семьей (жена и 8 детей) более 10 лет. (Дом славился своими интерьерами, фрагменты которых до сих пор частично сохранились. При советской власти залы были поделены перегородками на комнаты. В одной из таких комнат буквально несколько лет назад жильцы уничтожили камин.) <BR>Парадные комнаты выходили окнами во двор, раскрытый к набережной. Со двора был вход в оранжерею - модный тогда зимний сад. За ним следовала диванная - проходная комната с диванами. Легкая арка отделяла ее от столовой, к которой сбоку примыкала небольшая гостиная.<BR>Жена Штакеншнейдера, Мария Федоровна, решила устроить у себя литературно-художественный салон. Принимали по субботам. В доме Штакеншнейдеров собирались до 200 человек. Бывали Гончаров, Достоевский, Бруни, Клодт, Айвазовский... <BR>Хозяина дома мало волновала салонная жизнь. Его дни проходили в канцелярии, мастерской и чертежной, располагавшихся со стороны Миллионной улицы. <BR>"Эти три комнаты с утра до 3 часов полны чертежников, помощников папы и разных деловых людей: в это же время папа ездит и по своим постройкам, и вообще по делам своим", - писала в дневнике дочь архитектора Елена.<BR>Это был настоящий деловой человек эпохи - он работал с утра до ночи, сам создавал проекты, проверял все детальные чертежи к нему, которые выполнялись его подчиненными, присутствовал при обсуждении чертежей заказчиками, посещал объекты строительства, а их обычно было несколько. <BR>Штакеншнейдер был не только архитектором с собственной мастерской и штатом работников, но и домовладельцем - во флигелях, занимавших северную часть владения, размещались доходные дома, где квартиры сдавались внаем.<BR><BR><B>Гатчинская усадьба</B><BR>Содержание большого дома в центре столицы, разросшейся семьи, литературного салона, который его супруга поставила на широкую ногу, - все это требовало значительных расходов и заставляло зодчего брать новые и новые заказы. Однако даже многотысячных гонораров не хватало. Дом был, как пишет дочь, - полная чаша, но Мария Федоровна тратила еще больше, чем зарабатывал муж. В конце концов семье пришлось переехать в свою усадьбу под Гатчиной и в Петербург наезжать лишь иногда.<BR>Здоровье Штакеншнейдера стало слабеть, и в 1865 году он умер.