Внешний облик новых театров Петербурга перестал соответствовать содержанию

Автор фото: ТАСС

За последние годы в Петербурге, пожалуй, не было построено ни одного здания театра, похожего с виду на театр — то есть по которому сразу понятно, что внутри находится. Почему так?

Не берём, конечно, в расчёт реконструкцию, как была проведена с Каменноостровским театром (там в старую деревянную оболочку, по сути, встроили новое здание с новым фундаментом и подземными пространствами). Вспомним вторые сцены Александринского и Мариинского театров и "Лицедеев". Разве что театр "Буфф" на пр. Шаумяна (отсылка к брутализму, но с обилием стекла) издали ассоциируется с концертным залом, но расположен он далеко не в центре, а в Красногвардейском районе. Театр Пугачёвой в виде большого серебристого камня или в виде арки тоже бы воспринимался как необычное и зрелищное сооружение, но, к счастью для местных активистов, проект был отменён как задуманный в том месте, где строить нельзя.
Первым исключением мог бы стать театр Эйфмана на "Тучковом буяне". Архитектор Максим Атаянц предлагал классическое здание, в выбранном позднее проекте Сергея Чобана он представал с колоннадами по фасадам, переходящими в стеклянный объём. Но после очередного пересмотра планов на эту землю (теперь власти хотят отказаться от создания большого арт–парка и построить часть зданий комплекса Верховного суда) и здесь загадывать что–то сложно. Кто сейчас проектирует здание театра, в каком виде, в каком окружении оно окажется, не до конца понятно. Чобан ранее говорил "ДП", что театр будет и он по–прежнему его архитектор, но подробностями не делился.
Здание с репетиционными залами и жилыми модулями для воспитанников Академии танца Эйфмана, которое проектируется сейчас на месте бывшего детского сада на углу улиц Большой Пушкарской и Лизы Чайкиной, тоже как будто лишено особой театральности. На прошлой неделе был утверждён его архитектурно–градостроительный облик, разработанный мастерской "Проектная культура". Выглядит оно усреднённо–модернистски, особенно на контрасте с соседним историческим зданием, домом Басевича. Вероятно, к его достоинствам можно отнести сомасштабность соседней застройке (хотя, если бы зелёную зону с садиком не застраивали, было бы лучше) и отступ от красной линии ул. Лизы Чайкиной, что позволит сохранить часть деревьев. В холдинге Setl Group, который оплатил проектирование, считают, что "облицовка здания светло–бежевым и красным клинкерным кирпичом позволит удачно вписать его в архитектурную среду исторических улиц".
"Видимо, все архитекторы стремились искать своё и попасть в образ. Но везде ситуация осложняется тем, что здание либо строится в историческом центре, где приходится довольствоваться рядовой площадкой, либо накладываются сильные ограничения по характеру застройки", — отметил в разговоре с "ДП" архитектор Александр Кицула. По его мнению, все театральные новостройки города (за исключением второй сцены Мариинки) стоят на площадках, которые включены в рядовую застройку. В то время как традиционно театр — градообразующее здание, для которого выделено видное место, например площадь, и которое играет роль доминанты наподобие церкви. Таковы Александринский театр (основная сцена, здание на пл. Островского), а также Большой театр в Москве. Вся окружающая застройка работает на эти монументальные объекты.
В случае современных петербургских театров здание не становится центром композиции и, кроме того, вынуждено мимикрировать для поддержания образа окружающей застройки. Даже несмотря на то, что такие объекты поддерживаются государственными деньгами и ресурсами, которые порой позволяют преодолевать ограничения режимов и сопротивление общественности.
Так, при строительстве второй сцены Александринского театра ("Земцов, Кондиайн и партнёры"), а точнее реконструкции под неё исторического здания, была сделана сознательная попытка не выделяться. Отодвинутое от красной линии, стеклянное здание почти не просматривается с окружающих территорий, хотя фасад его довольно эффектен и постройка была отмечена профессиональной общественностью. "Новая сцена Александринского театра — это сложнейшая реконструкция в условиях трудного охранного законодательства. Помещения в целом не были никаким образом приспособлены для театра. И сами проектировщики нашли оригинальные ходы по созданию новых пространств из промежутков между ранее спроектированными и построенными", — рассказал архитектор Святослав Гайкович.

Казарменное положение

Строящаяся ныне на Звенигородской ул. вторая сцена МДТ — попытка включить в историческую застройку довольно большое здание, основной объём которого со зрительным залом также смещён вглубь квартала, а по фронту улицы оставлена интегрированная в новостройку стена старинной гвардейской казармы. Неизвестно, впрочем, по какому проекту будет достроено это здание, так как нынешний, авторства Михаила Мамошина, стал предметом судебных разбирательств.
Театр "Лицедеи" на ул. Льва Толстого имеет определённую образность, но она тоже не вполне ассоциируется с театром (что, впрочем, логично, так как театр занимает лишь часть помещений в этом многофункциональном здании).
"Там есть элементы архитектурного постмодернизма — сознательно они сделаны или так получилось, мне судить трудно. Просто постмодернизм, в архитектуре по крайней мере, — это давно ушедшее прошлое, страница, перевёрнутая 30 лет назад", — рассуждает Кицула.
Святослав Гайкович как автор проекта "Лицедеев" соглашается, что "сам дом, его образ не напоминает классический театр типа Александринского или Большого драматического". Зато в новостройке нашли отражения эклектичные доходные дома, расположенные по соседству (например, есть аллюзия на две башни дома Белогруда на пл. Льва Толстого). Из–за соседства с эклектикой авторы могли позволить себе вольности. Так, на фасаде много "весёлых изобретений", поскольку заказчик хотел получить "весёлый дом–клоунаду из сказки".
"Это довольно сложно, потому что Петербург — строгий город. Получилось так, как получилось, одним нравится, другим — нет", — рассудил Гайкович.

Не очень чистые вещи

Что же касается нового театра Эйфмана и второй сцены Мариинки, в обоих случаях вполне можно было сделать удачное градостроительное решение. В случае Мариинки под это расчистили квартал. Но всё равно не получилось (в частности, из–за особенностей проведения конкурса и смены проектировщиков).
В случае театра Эйфмана подвести тоже может бесконечное изменение планов. "Сейчас этот театр, можно сказать, первый, который делается в рамках задуманного градостроительного решения. Притом что само решение как бы исчезло, а здание осталось", — говорит Кицула. При этом он считает, что архитектура театра и раньше выглядела странно.
"Сделать его просто как неоклассическое здание, с моей точки зрения, было бы честнее и правильнее, чем то, что сейчас делается. Если бы этот театр был сделан как совершенно модернистский, суперсовременный — это тоже было бы, с моей точки зрения, лучше", — добавил Кицула.
Гайкович считает, что будущий театр Эйфмана в представленном виде — "какая–то попытка классицизма, но достаточно эклектичная".
"Мне больше нравятся чистые вещи. В некотором смысле новая Мариинка — это более стилистически чистая вещь, хотя это интернациональный брутализм. Петербургу больше подходит чистый стиль", — добавил зодчий.