Будьте аккуратнее!

Как за 2 пандемийных года поменялась сфера — в смысле загруженности юристов (стала больше или меньше), в смысле клиентов (больше сходят с ума или меньше)? Или это скорее досужие разговоры?

— Мне кажется, пандемию журналисты больше используют как инфоповод, потому что об этом всем интересно почитать — как повлияла пандемия. А глобально я — что по себе, что по коллегам — изменений не наблюдаю. Да, пишут, что экономическая ситуация в стране должна как–то влиять на рынок юруслуг, что растёт процент процедур банкротства. Но рост процедур, как правило, вызван не этим. У меня сейчас один из самых интересных проектов — процедура банкротства компании–стартапа по доставке еды, созданного только в 2019 году. У них была достаточно большая для маленького бизнеса выручка за 2020–й, и тем не менее в 2021–м они вошли в процедуру банкротства. Начались неплатежи перед кредиторами, директор по тем или иным причинам перестал погашать задолженность и уволился на фоне конфликта с учредителем. Да, фудтех вроде бы на подъёме, но банкротство в нашей стране зачастую не связано с тем, насколько благоприятна экономическая обстановка для той или иной сферы бизнеса. Оно связано с внутренними процессами в компании, в частности с управлением.

Если компания была маленьким стартапчиком, а потом в ней вдруг оказалось много–много денег, то кто–то закономерно дал слабину.

— Деньги тоже были привлечены от инвесторов, как водится. Десятки миллионов рублей. Но в итоге инвесторам ноль, да ещё и убыток за год (непогашенная кредиторка). Связано это с пандемией, с экономическими процессами? Думаю, что нет.

Ну всё же опосредованно, вероятно, связано — денег внезапно стало больше, и человеческая природа сыграла…

— Поэтому я больше анализирую природу человека, чем природу экономических процессов. Мне кажется, банкротство будет всегда, пока природа человека такова.

Давайте продолжим про душу. Насколько за эти 2 года поменялись бизнесмены? Стали более нервными?

— Учитывая сферу моих профессиональных интересов, я всегда советую всем быть более аккуратными и менее импульсивными. Не нужно, например, выдавать невозвратные займы аффилированным структурам, даже если очень нужны деньги. Практика по вопросам оспаривания сделок и привлечения к ответственности поменялась. Если раньше к своему ООО бизнесмены могли относиться как к чему–то закрытому, куда никто не придёт, или если и придёт, то риск ответственности минимальный (даже если налицо вопиющие факты вывода денег), то сейчас каждый понимает, что он должен быть прозрачен и чист. Потому что со стороны любого кредитора может прийти управляющий и спросить, на что расходовались средства за 3 года, по какой цене продавалось имущество. Поэтому нет, повышенной эмоциональности я не наблюдаю, скорее наоборот, бизнес стал проявлять большую осторожность.

Есть разные и юристы, и фирмы. Одни — совершенно закрытые, которые не любят светиться. Но много и тех, кто любит пиариться, поднимая тем самым уровень и журналистов, и читателей.

— Они, как правило, более европейские.

Насколько для вас эта сфера активности важна?

— Вы меня часто упоминаете и приглашаете на свои мероприятия. В этой связи есть определённая волна негатива со стороны коллег. После прошлой номинации мне задавали вопросы: "Карина, когда же будет кейс? Вот вас часто выбирает “ДП”, а вы вообще чем занимаетесь?" В принципе я к этому отношусь философски. Как правило, люди, которые задают такие вопросы, сами не участвуют в медиапространстве, но при этом выражают недовольство выбором редакции. То есть они недовольны тем, что редакция не выбрала неких других юристов, которые добились больших высот, но не пиарятся. На подобного рода комментарии я уже выработала ответ: это не проблема журналистов, а выбор этих юристов. То есть некорректно ставить в укор журналистам, что у них выборка не та и они якобы не учли вон того юриста, который на самом деле "лучше всех".

…и к которому не достучаться…

— Да. Видимо, ему это не нужно. Выбирают из тех, кому нужно. Но да, звучит это с неким укором. Что, как мне кажется, странно. Людей же не заставить участвовать. Аналогично есть и бизнесмены закрытые, про которых вообще ни одной статьи не найти. Даже фотографии нет в рейтинге миллиардеров. Дать комментарий СМИ, когда спрашивают твоё мнение, лично мне всегда приятно. Возможно, те, кто комментарии не даёт, просто не видят актуальной проблематики там, где она действительно есть.

Да, мы недавно закончили работу над Рейтингом 2021 года. И вот что интересно. Всё чаще в редакцию приходят запросы: "А что надо сделать, чтобы — условно — вместо 8 млрд в журнале были указаны четыре?"

— Больше денег означает, что и налогов больше заплатить надо.

Конечно, но мы же используем информацию из открытых баз данных. Хотя мне говорят, что налоговая служба всё равно с большим вниманием изучает выпуски этого продукта.

— Я всегда удивляюсь, когда блогеры покупают себе Lamborghini. Я не знаю, почему я об этом думаю, но думаю, как они зарабатывают (смеётся). Мне всегда интересно, когда вижу какого–то успешного человека, понять, как он заработал. Ну, допустим, блогеры зарабатывают на рекламе, на ведении корпоративов. Скорее всего, им платят наличными либо скидывают на карту, но то, что они это декларируют как доход, весьма маловероятно. И при этом "Форбс" их указывает в рейтинге, а они как на духу говорят: "Да нет — больше". Если бы я была советником таких людей, рекомендовала бы озвучивать ровно столько, сколько задекларировано. И если в декларации на Lamborghini недостаточно, то лучше говорить, что это не твоя машина, а мамина, а ты ездишь по доверенности. Хотя это всё шутки, конечно.

Насколько цивилизуется рынок? Те простые рецепты, которые вы озвучили, ещё не до всех дошли?

— Те же блогеры в основном из семей если не неблагополучных, то с заработком ниже среднего. Даже у людей моего возраста, когда мы росли, не было такого обилия вещей, предметов потребления. Как сейчас — каждый год новый айфон. Поэтому даже моё поколение — это ещё пережиток постсоветского пространства, когда всем хотелось потреблять бесконечно. Ну какой смысл в деньгах, если ты не можешь их показывать и кичиться… Надеюсь, через пару десятков лет это пройдёт. Я смотрю на более молодых ребят, в них меньше наносного и больше настоящего.

Вечный вопрос о качестве кадров. Почти повсеместно работодатели страдают: учат хуже, подготовка тоже не блещет. Каково это в вашей сфере?

— Я не разделяю это мнение. Есть у меня в штате сотрудница. Она пришла к нам в 22 года (сейчас ей 24), прямо со студенческой скамьи работала в аппарате арбитражного суда. То есть она получила диплом, и у неё уже был двухлетний опыт работы. Причём, сами понимаете, в суде опыт работы — год за два. И опыт релевантный — она работала в банкротном составе. Уже к 24 годам это полноценный специалист, которому можно доверить почти любую задачу. Я всегда говорила, да и буду говорить, когда мне будет 50, что банкротство — это для пытливых умов, для молодых. Сейчас мне 31, и в процессах я участвую с ребятами моложе себя. Они всегда держат руку на пульсе. Сейчас с точки зрения самообразования очень много ресурсов, и молодым это интересно. Среди поколения 35+ мало найдёшь тех, кто будет за свои деньги покупать серию вебинаров и повышать свою квалификацию.

Были у вас в последнее время случаи, что вы отказывались от каких–то дел? На чём они основывались?

— Да, были. Отсутствие хотя бы минимального шанса на победу. Браться, чтобы заведомо проиграть, мы не станем. Я по молодости совершала такие ошибки: вроде бы сказала, даже написала клиенту, что проиграем, и всё равно, когда доходишь до этой точки, у человека возникают претензии. Это эмоциональный фактор — когда ты даёшь негативный прогноз, человек тебя не слышит, потому что у него есть представление о том, что он прав. И когда вот это "я прав" сталкивается с решением суда, то виноват оказываешься ты. Это были не то чтобы сильно конфликтные ситуации, просто по ощущениям было не очень приятно. Поэтому стараемся браться за дела, где есть определённые шансы на победу.

То есть уже на старте можете дать примерный расклад?

— Все хотят услышать конкретику, а ещё лучше — заплатить только в случае победы. Но ведь люди не раскрывают все обстоятельства, о которых узнаёшь только в процессе подготовки позиции.

Я считаю, что самое интересное в моей работе — это первая встреча с клиентом. Я получаю удовольствие от момента, когда человек рассказывает о своей проблеме и я сразу предлагаю вариант решения. Насколько оно реализуемое, будет зависеть от собранных доказательств, процессуальной позиции оппонентов и других обстоятельств. Когда "ДП" задаёт мне вопрос относительно того или иного дела и я с ходу отвечаю, как бы ставлю себе галочку: "Знаю ответ". А бывают задачи сложные — над ними думаешь целыми днями, иногда и ночами, но тоже получаешь удовольствие. Казалось бы, за 10 лет уже всё видел, уже обо всех злоупотреблениях знаешь, а потом — а нет.