Излишки репутации

Среди всех глупостей, говорящихся во время пандемии, меня особенно раздражает одна. Эта популярная, но невероятно пошлая мантра сводится к тому, что "мир больше не будет таким, как прежде", — с подтекстом "останутся истинные ценности, и умрут ложные вроде стрижек для йорков и чехлов для айфонов".

И–ди–о–ты. Нет никаких проблем обкорнать свою жизнь до основания пирамиды Маслоу, доя козу и ходя по нужде во двор. Можно примкнуть к каким–нибудь анастасьинцам: среди них есть и преуспевшие люди, бежавшие из городов. А можно просто купить домик в деревне — тоже веселья не оберешься. Однако те, кто радостно кричит о гибели сложносоставной и избыточной цивилизации, отчего–то выражают эту радость посредством избыточных социальных сетей, жадно рассчитывая на избыточные формы одобрения — лайки и репосты.

К разделению на "главное" и "ничтожное" нас приучает с детства вся "большая" культура. Взять хоть Ильфа с Петровым с их делением мира на большой, где "живут большие люди и большие вещи", и маленький "с маленькими людьми и маленькими вещами". Да, помним–помним: "В большом мире изобретен дизель–мотор, написаны “Мертвые души”, построена Волховская гидростанция, совершен перелет вокруг света. В маленьком мире изобретен кричащий пузырь “Уйди–уйди”, написана песенка “Кирпичики” и построены брюки фасона “Полпред”".

На самом деле идея о существовании изначально раздельных миров — ложная. Пена отделяется от прибоя, так сказать, не природно, а волевым решением наблюдателя. Цивилизация всегда избыточна, как избыточна жизнь. В мире четыреста тысяч видов жуков — невероятный избыток, если встать на точку зрения млекопитающих. Можно не понимать, зачем их столько, но радоваться исчезновению жуков глупо. Закон жизни прост: "Больше!" — и шансов на выживание имеет больше тот, кто открывает новую ветвь эволюции, касайся она ночной доставки пиццы или эпиляции зоны бикини. Зайдите в любой антикварный магазин. Эксперт, объявляющий тарелочку с цветочком ценностью бидермайера, содействует жизни. История утвари или моды становится равнозначной истории литературы или автомобиля.

По счастью, все якобы избыточное, что пандемия якобы сокрушила, скоро прорастет опять, как лес на пожарище, во всей сложности и многообразии фасонов брюк и мелодий песенок, разнообразии трав, цветений, жучков и паучков, молекулярной кухни и накладных ресниц. И ура.

А вот то, что пандемия может всерьез пожечь и попортить — и не факт, что восстановимо, — это репутации. Репутации производителей халтурных тестов на коронавирус или воспламеняющихся аппаратов ИВЛ. Репутации национальных здравоохранительных и политических систем. В Германии, где я пишу этот текст, три четверти немцев из–за кризиса — зафиксировал Фонд Кёрбера — стали хуже относиться к США. Потому что увидели растерянность, беспомощность и слабость американцев на фоне пандемии.

Пугать должно не то, что мы не переживем этот кризис, а то, как мы его переживем. Что о нас будут думать другие, когда снимут последний карантин. Вот чего следует бояться — в том числе и тогда, когда выходишь в "Фейсбук".