Симпатичный дом с мезонином на углу набережной Невы и 18–й линии Васильевского острова в Петербурге принято именовать особняком Боткина. Не Сергея Петровича, разумеется, — знаменитого врача, а его брата Михаила — известного в свое время столичного художника, археолога, мецената, персонажа очень яркого и заметного среди петербургской богемы рубежа позапрошлого и прошлого веков. И в самом деле, Михаил Петрович в этом доме прожил более 20 лет. Но целых семь десятков лет до того это здание ассоциировалось совсем с другой фамилией — с родом Грошопфов.
Иван Федорович Грошопф, или, точнее, Иоганн Готлиб Гросшопф, как его звали до приезда в Россию, родился в городе Любеке в марте 1766 года в семье торговца зерном. До 24 лет он учился на юриста и помогал отцу вести семейное дело, а в 1790–м, получив родительское благословение и некоторую сумму денег, отправился в самостоятельное плавание, выбрав, как и многие другие молодые немцы, пунктом назначения столицу Российской империи. Справедливости ради нужно сказать, что ехал он не в никуда с надеждой на везение, как многие его соотечественники, а к родне и отцовским партнерам по бизнесу.
Предприимчивый детина
Белокурый детина с добродушной физиономией —косая сажень в плечах и без малого два метра ростом — вызывал симпатию у всех, с кем ему приходилось иметь дело, так что за очень короткое время ему удалось не просто обосноваться в Петербурге, а прижиться так, будто он всегда здесь был. И как–то все у него получалось. Всего через 5 лет после приезда он уже был нотариусом в важной государственной структуре — Государственной юстиц–коллегии Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел, исполняя обязанности, требовавшие в равной степени его знаний юриста и свободного владения русским и немецким языками.
А еще через пару лет Иоганн, ставший на берегах Невы Иваном, дослужился до статуса коллежского, а потом и статского советника. Это уже было серьезное положение в обществе.
Неплохо сложилось все и с положением имущественным: примерно в это же время родственник, приютивший Грошопфа в Петербурге, решил отойти от дел и, не имея собственных сыновей, передал ему бразды правления компании, занимавшейся экспортом зерна из России. Тут уж и вовсе все пошло на лад: торговый контакт между русской столицей и Любеком был установлен прочный, на благо всему клану хлеботорговцев. Самое время было обзавестись семьей, и Иван Федорович женился на очаровательной барышне — Анне Беате, дочке обрусевшего шведа Карла Фредерика Эстедта, золотых дел мастера и академика Академии художеств. Брак оказался удачным: за следующие полтора десятка лет у Ивана и Анны родилось, если верить метрическим записям, 13 детей.
Ложка касторки в бочке меда
Глядя на свое многочисленное потомство, Иван Федорович частенько задумывался о том, как бы обеспечить его благополучие на будущее. Понимая, что Петербург будет в дальнейшем только расти, он старался скупать земельные участки и дома в перспективных районах города и к концу первого десятилетия XIX века стал обладателем весьма серьезных земельных активов, кормивших его семейство еще долгие годы. Среди прочего он в 1808 году приобрел и особнячок на Васильевском с видом на Неву.
Это место так ему понравилось, что после небольшой перестройки и ремонта он оборудовал на втором его этаже большую квартиру, куда и въехал со всем своим немалым семейством. Третий этаж сдавался внаем, а на первом располагались различные лавки и аптека. Впрочем, ее Грошопф посещал только раз в месяц, чтобы забрать арендную плату и приобрести склянку касторки.
Как вспоминала его внучка Анна Веретенникова, "силы и здоровья он был богатырского, никогда не хворал, не верил никаким докторам и лекарствам, но каждое первое число месяца он принимал ложку касторового масла, говоря, что человеческий организм, как и всякую машину, следует обязательно прочищать и не давать засоряться".
В 1845 году Иван Федорович скончался, оставив своим потомкам процветающую торговую фирму, какое–то невероятное количество недвижимости и совсем немного денег, так как все немалые средства его были, как говорится, в работе. Однако вложения, сделанные им при жизни, еще долго кормили семью, до начала 1880–х продолжавшую обитать в особняке на Васильевском, ставшем родовым гнездом для потомков предприимчивого любекского юриста.
Как минимум одного из них знает в лицо и по имени, думается, большая часть населения земного шара. Правнуком Ивана Грошопфа, сыном его внучки Марии Александровны, был Владимир Ульянов, вошедший в историю под псевдонимом Ленин.
