Антиутопия постмодерна

Сегодня должен начать заседать британский парламент. Это так себе новость — он заседает, грубо говоря, с XIII века. Новость в том, что парламент соберется, хотя ранее премьер–министр Борис Джонсон приостановил его работу до 14 октября. Поскольку Верховный суд Великобритании признал эту приостановку незаконной. После чего спикер нижней палаты Джон Беркоу заявил про торжество «нашей парламентской демократии».

В подоплеке этих событий — спор вокруг Brexit. Джонсон настаивает на жестком выходе (должен состояться до 31 октября), поэтому попытался лишить парламент возможности вмешаться и затянуть процесс. Но всерьез обсуждать Brexit в России могут только в клубах пикейных жилетов, перемежая этот вопрос повестки дня с другими не менее актуальными — можно ли класть палец в рот Трампу и скоро ли к власти в Евросоюзе придут аятоллы.

Мы же посмотрим на дело в целом: в мире начинается подлинная демократия. Демократия — это власть народа, а не кучки высоколобых, которые с помощью разных электоральных технологий держали власть в своих руках, передавая ее друг другу. В США президентом — к ужасу высоколобых и радости народа — стал Трамп. Который пообещал сделать Америку great again, отгородиться от Мексики стеной и показать кузькину мать китайцам. В Англии Борис Джонсон исполняет волю народа — выходит из ЕС, — а высоколобые нудят про близорукость и популистичность таких решений.

То есть мы видим, что на пути демократии, воли народа, встают институты общества — суды и парламенты. Они вместе с высоколобыми оказываются по одну сторону линии фронта, народ и лидер народа — по другую. Про это впору писать книги в модном в середине прошлого века жанре антиутопии: герой против системы. Или герой разрушит систему, или система поглотит его и не подавится. Удивительно, правда, что прежде знаки в антиутопиях были расставлены прямо противоположным образом: герой относился к высоколобым, а система была тождественна народу. Но нынче у нас постмодернизм, а менять знаки в постмодернизме — самое обычное дело.

Однако тут мы оказываемся на периферии мировой истории: России такой сценарий не грозит ввиду отсутствия одной из противоборствующих сторон.