Послевоенный Ленинград, 1946 год, две девушки пытаются вернуться к мирной жизни. Одна, по прозвищу Дылда, работает медсестрой в госпитале, другая, Маша, только что вернулась с фронта после демобилизации. Режиссер говорит, что снимал этот фильм "для своего поколения" в первую очередь. Но фасад картины вполне советский: легко представить себе такой сюжет и в 1960–м, и в 1970–м. Разница в том, что финал фильма был бы предсказуемо оптимистичный, а личные травмы героев должны были бы излечиваться с помощью коллектива.
Попытка рассказать "о войне без войны" также не нова: вспомним хотя бы фильмы Алексея Германа–старшего. Однако словосочетание "эхо войны" режиссер понимает буквально: война, которая закончилась, продолжает бить по самой человечности. А индивидуальное как раз вступает в конфликт с коллективным. При тоталитарном режиме даже тело не вполне принадлежит самому человеку, и единственный выбор, который есть у каждого, — это выбор между жизнью и смертью. Именно это превращает в потенциальных жертв всех — и одновременно обостряет чувства: балансирование на экзистенциальной грани является смертельно опасным искусством, в котором люди прошлого знали толк. Этим объясняется и бесшабашность бытового поведения тех лет: просто других возможностей быть собой у людей не было. Только лишь — поставив на кон сразу все.
Безусловно, это один из лучших российских фильмов последнего десятилетия, хотя нельзя при этом не отметить: все лучшее у нас по–прежнему так или иначе движется по одной колее — имени Андрея Тарковского. То же преувеличенное внимание к эстетике, та же абсолютизация внутреннего мира героев, та же театральность игры. Все это бесконечно удлиняет и увековечивает повествование, превращает любую историю в житие. Русское кино, желая рассказать о внутреннем мире человека, о его душе, — парадокс — как бы забывает о том, что жизнь любого человека на 90% состоит из банальностей. Большинство вещей в жизни мы совершаем почти автоматически, не задумываясь. Но ведь это и есть сама жизнь. Борясь с простотой развлекательного кино, кино авторское, само того же желая, лишает своих героев физической, необходимой в кадре естественности.
Но это единственный недостаток на фоне других важных достоинств фильма. Во–первых, сама смелость постановки вопросов о человеческом существовании. Спонтанность принятия решений героями фильма — мы видим, как на экране буквально пульсирует чувство. Мы видим, как разумное и безумное не просто сменяют друг друга, но как бы вплывают друг в друга. Образуя то самое любимое нами "ощущение эпохи". Очень редкое у нас столкновение в кадре двух советских сословий — начальников и "простых", причем сделано это буквально по Галичу, с той же пронзительной иронией и одновременно печалью.
Фильм распадается на отдельные новеллы, но это ему вовсе не вредит: в каждой из них отчаяние доведено до предела. При этом истории вовсе не кажутся фантастикой: автор признается, что вдохновлен был книгой Светланы Алексиевич "У войны не женское лицо". Когда о войне стали писать чуть правдивее, появился термин "лейтенантская проза", затем пришел черед "солдатской". В связи с этим фильмом можно говорить о появлении еще одного типа "правды" — правнуков воевавших. Звучит абсурдно — но ведь и "Война и мир" была написана спустя 60 лет после 1812 года.
Читайте также:
Кино
Одевайтесь. "Куриоса" Лу Жене
