Париж, богемная среда, конец XIX века, любовный треугольник. В основе сюжета — дневники и письма известных персонажей того времени. Мари (Ноэми Мерлан), средняя из трех дочерей поэта, основателя движения "Парнас", вышла замуж за ученика отца, поэта Анри де Ренье (Бенжамен Лаверн). Но влюблена с детства в другого — также ученика отца, Пьера Луи (Нильс Шнайдер). Ровно к середине фильма все про все узнают (впрочем, все и так все знают, хочется сказать — заранее). Переписка любовников — в руках мужа; вот сейчас начнется вражда, тем более что Анри и Пьер — друзья. Но не происходит ничего, и жизнь дальше идет своим чередом.
Фильм еще не раз пошутит над нашими обманутыми ожиданиями, никаких действий герои вообще, по сути, не совершают, все самое важное происходит на чувственном, а также литературном уровне. Поскольку все пережитое минимум двое участников истории успешно переплавляют в произведения, которые приносят им славу и достаток. Отношения между друзьями–поэтами не только не испортятся, но, так сказать, перейдут на новый, еще более тонкий и доверительный уровень. Тут нужно добавить, что все происходящее пропитано эротикой, сознательно ею наэлектризовано. "В фильме исследуется сексуальность…" — нет ничего проще, чем написать в этом духе, но именно оттого, что фильм уже не раз направлял нас по ложному следу, воздержимся от такой интерпретации.
Дело в том, что Луи кроме литературы и секса одержим еще и фотоискусством: у него новенький фотоаппарат (фотографирование только–только достигло известного технического удобства и вошло в моду). Луи делает то, что мы назвали бы художественной фотографией, на грани эротики и искусства (снимает своих любовниц). Часто расплывчатые, его фото более всего напоминают современное искусство. Возможно, это покажется странным, но именно фотоаппарат — главный герой фильма: неуклюжий, громоздкий короб. Тем не менее в нем уже есть главное — объектив, глазок, в который смотрит тот, кого фотографируют. И тут происходит самое главное. Это история о том, как техническое изобретение навсегда изменило психологию, чувственность и, главное, самосознание человека. Волшебное свойство фотографирования в том, что этот процесс превращает человека в субъект, помогает увидеть себя со стороны — и одновременно заглянуть внутрь себя. Пробудить кого–то, кто дремал там, — то ли зверя, то ли сверхчеловека.
…Оператор подолгу задерживается на деталях одежды, обуви, нижнего белья образца конца XIX века. Фильм много раз напоминает нам, что процесс одевания и раздевания когда–то занимал несравнимо больше времени. То, что представляется нам сегодня простым, когда–то требовало ежедневного труда и терпения. Результатов фотографирования также нужно было долго ждать, появление любого снимка можно было бы сравнить с рождением живого существа. Нет ничего проще, чем мысленно перенести эту ситуацию в начало XXI века — то есть представить в руках героев телефоны.
Самым пошлым было бы сказать, что вот "раньше–то было все настоящее, не то что нынче". Конечно, это не так, и на смартфон можно снимать гениальные вещи. Но речь, скорее, о своеобразном законе компенсации. Медленное течение прошлой жизни как бы способствовало рождению искусства. Теперь же одеваться или фотографировать стало несравнимо проще, а вот создать нечто, заслуживающее называться искусством, стало гораздо сложнее. Если мы, конечно, говорим о настоящем искусстве.
