Весной 2017 года в 47–м регионе была широко анонсирована муниципальная реформа — одно из любимых "детищ" губернатора Александра Дрозденко. Буква, суть и дух реформы сводились к повышению управляемости территорий и оптимизации издержек. Между строк фигурировало желание "угомонить" неугомонные местные элиты.
Ни для кого не секрет, что Ленобласть может быть названа модельным регионом. Она очень похожа на Россию в целом: с моногородами, селами, городами зажиточными. Но там как не было, так и нет административного центра, и каждый район представляет собой — в зависимости от своей экономики и политики — либо маленькое княжество, либо большой колхоз. Из районов, где есть что делить — власть, полномочия, деньги, — можно выделить Всеволожский, Ломоносовский, Кировский, Гатчинский. Просто исходя из близости к Петербургу. Остальные интересны только отчасти или не интересны совсем. Присутствуют и исключительно интересные, но неприступные для любых властных посягательств "квазигосударства". Это, безотносительно к размеру территорий, Кингисеппский район с Усть–Лугой как местный Сан–Марино, Выборгский — как Ватикан и Киришский — как княжество Монако.
Внешние и официальные причины сложностей вокруг понуждения к муниципальному сожительству лежали на поверхности — работники администраций не хотели лишаться работы, депутаты жалели мандаты, а богатые поселения не хотели делиться своими богатствами с бедными. Про внутренние чаще молчали, но совершенно очевидно, что муниципальная реформа в первую очередь должна была затронуть именно те территории, где эти власть с влиянием есть, а взгляд на жизнь у местных элит часто не в фокусе с взглядом региональным. Изначально декларировалось сокращение количества поселений на 37, с 217 до 180, к весне 2019 года. Спустя 2 года, 24 апреля 2019–го, парламент Ленобласти завершил муниципальную реформу, приняв последние изменения в административном устройстве.
Итоги таковы: "агломерацию" вокруг Петербурга реформа, затевавшаяся в первую очередь для них, не затронула и разбилась о муниципальный "быт". Часть районов отделалась легким испугом, передав некоторые полномочия с уровня поселений на уровень районов, а количество поселений вместо планируемых 180 составило 205. Упразднили лишь 12 штук.
Из общего количества оптимизированных поселений девять пришлись на Волосовский район. И здесь нельзя не выпятить роль главы администрации Василия Рыжкова. Он не просто выполнил поставленную задачу, попутно сократив еще и почти 100 местных депутатов, но и по количественному признаку практически реализовал реформу за весь регион. Уместно отметить еще и политическую смелость Рыжкова: отвечая на вопросы от оппозиционных фракций Законодательного собрания — о количестве сокращенных поселений и депутатов — он фактически заявил об их ненужности. Указав, получается, на многолетнюю неэффективность депутатского и административного корпуса. Остальные участники муниципального процесса наглядно продемонстрировали, что молчание — не всегда знак согласия, а относительная подконтрольность для них лучше и полезнее полной управляемости.
