Стоит ли бояться мировой рецессии: экономика находится на пороге стагнации

Еще 15–20 лет назад эксперты Мирового банка предложили оценивать ожидания кризиса через количество публикаций со словом "кризис"; если через такой подход сейчас оценить ожидания рецессии, то даже без статистических исследований будет заметно, что они возросли. Как ни парадоксально, основной причиной стало решение ФРС изменить свою политику. В 2018 году ФРС подняла свою ставку в 4 раза, и хотя это провоцировало отток капитала из развивающихся рынков, в целом повышение долларовых ставок все же воспринималось как признак общего здоровья мировой экономики. Но стоило ФРС усомниться в том, что рынки смогут переварить дополнительный рост стоимости денег, разговоры о рецессии вышли на первый план.

Смягчение подхода ФРС к монетарной политике стало реакцией на негативное стечение ряда обстоятельств — шатдаун в США, рост протестной активности во Франции, риск Брекзита без сделки, замедление роста в Китае из–за торговой войны с США. Все эти факторы выглядят рукотворными проблемами. Но ухудшение конъюнктурных настроений заставило обратить внимание на то, что восстановление мировой экономики в последние 10 лет происходило за счет тех же факторов, которые до этого привели мир к кризису 2008 года. Общий объем долга стран G20 с 2009 года увеличился с $90 трлн до текущих $135 трлн, по отношению к мировому ВВП эта величина сейчас находится около 240% против 230%10 лет назад. Помимо роста кредитного плеча росла также и стоимость финансовых активов домохозяйств, что создавало поддержку потреблению через эффект богатства. Избыток финансовых ресурсов в мировой экономике привел к росту финансовых рынков, что, в свою очередь, опять запустило рост потребления в рамках той модели, которая работала в экономике и до 2008 года.

Плохая новость заключается в том, что инструментарий экономической политики на случай нового кризиса очень ограничен. Собственно говоря, других идей, кроме как опять снизить процентные ставки и увеличить балансы центральных банков, у экономистов и нет. Также неблагоприятным является тот факт, что если проблему 2008 года решали все страны сообща, плотно координируя свою политику, то теперь, в условиях торговых войн, разобщенность наблюдается не только по линии стран развитых и развивающихся рынков, но даже между США и ЕС. Тем не менее есть и хорошие новости — если кризис 2007–2008 годов стал результатом длительного перегрева экономики, сейчас банки проводят гораздо более взвешенную политику. Обмен финансовой информацией в мире снизил обороты мирового капитала и уменьшил число "серых" зон, таких как рынок внебиржевых деривативов, которые в прошлом были серьезным каналом распространения кризиса.

В текущем состоянии избыточной закредитованности и замедления темпов роста мировой торговли ожидать ускорения темпов роста мировой экономики явно не стоит. Тем не менее прогноз ее роста на этот год все еще превышает 3%, и если рецессия начнется, то она будет результатом не столько экономической ситуации, сколько неблагоприятного сочетания политических выборов разных стран. В целом на данном этапе следует говорить о рисках не столько рецессии, сколько стагнации. В Японии, например, средний ежегодный темп роста экономики составил 0,5% с 1980 по 2018 год, и хотя периоды спада не были частыми и глубокими, период с 1990 года называется потерянными десятилетиями. Японский сценарий вполне может угрожать и мировой экономике, и, возможно, бояться его следует больше, чем сценария пугающей всех рецессии.

Наталия Орлова, главный экономист Альфа–Банка