Среди достижений российской экономики в 2018 году есть и рекорд по так называемому несырьевому неэнергетическому экспорту. Как посчитал Минпромторг, такой экспорт прибавил 17% к показателям 2017 года и составил $150 млрд. То есть треть от общего экспорта страны, который, в свою очередь, достиг $450 млрд. Почти как Италия, но меньше Гонконга. Предыдущий экспортный рекорд — $145 млрд — был зафиксирован в 2012 году. Так что не углеводородами едиными прирастает присутствие РФ на мировых рынках. Прирастает оно и сельхозпродуктами, экспорт которых в 2018 году вырос на 20% и достиг $25 млрд. Доля продукции АПК в товарной структуре российского экспорта превысила 5%. Для сравнения: доля продукции ВПК не достигает и 2%.
Обольщаться тут не следует. В несырьевой неэнергетический экспорт отечественная статистика записывает все, что не нефть и не газ. Да и рубль в 2012 году стоил по отношению к доллару в 2 раза дороже, чем сейчас, а экспорт в долларах был примерно таким же. Очень упрощая, можно сказать, что двукратное падение курса российской валюты сделало экспорт вдвое более выгодным. Однако за 5 лет несырьевой экспорт прибавил всего $5 млрд.
Но лиха беда начало. Согласно материалам к нацпроекту "Международная кооперация и экспорт", отечественный экспорт несырьевых неэнергетических товаров в 2024 году должен вырасти до $250 млрд. Плюс 85% к базовому показателю $135 млрд, взятому чиновниками за основу. И вот здесь вопрос. Может ли теоретически российская экономика предложить внешнему рынку несырьевых товаров на $100 млрд за 5 лет? В дополнение к тем, которые приобретаются сейчас?
Найти ответ нам поможет индекс экономической сложности (ECI), вычислять который в 2009–м предложили экономисты Рикардо Хаусманн и Цезарь Идальго. ECI отражает, насколько сложна совокупность производимой страной продукции.
Что мы понимаем под экономической сложностью? Это совокупность технологий, которыми мы обладаем. Суть идеи Хаусманна и Идальго заключается в том, что для расширения экспорта и соответствующего экономического роста значение имеют только те товары, в производстве которых страна имеет очевидное конкурентное преимущество.
Как увидеть такие товары в статистике? Если доля экспорта товара в общей экспортной корзине страны превышает совокупную долю этого товара в мировом экспорте, предполагается, что субъекты данной экономики умеют производить такой товар лучше, чем их конкуренты. Это и есть наша точка роста. Анализ совокупности таких точек даст нам возможность вычислить (ECI).
Значение ECI для экономики можно условно сравнить с мускулатурой для человека. Чем лучше развиты ваши мышцы, тем больше силовых упражнений вы можете выполнить. И если растут ваши результаты, то мышцы тоже должны расти.
На основе данных 2017 года самая "сложная" экономика у Японии (ECI=2,31). Россия с ее ECI="0,85" оказывается на 27–м месте, ниже Эстонии (ECI=0,88), но выше Испании (ECI=0,77). США в этом рейтинге стоят на 7–м месте (ECI=1,76).
Но самое интересное, что в 2013 году российский ECI составлял всего 0,05 (50–е место в мире). Глядя на динамику изменения ECI, можно предположить, что за 5 лет российская экономика действительно обрела какие–то супертехнологии.
Но это не совсем так. Индекс ECI — это ведь не только про технику. Это про саму способность предложить рынку товары, которые понравятся покупателю больше, чем предложение конкурентов. Но как мышцы могут расти от нагрузок, а могут от анаболиков, так и экспортные успехи могут определяться не технологиями, а низкими издержками производства.
В самом деле многократного повышения ECI (с 0,05 до 0,85) российская экономика добилась не в 2017–м, а в 2015 году. И с тех пор этот показатель не изменился. Два события увеличили конкурентоспособность российского экспорта — снижение доходов населения и девальвация рубля, то есть снижение издержек производителя. И если начальство всерьез решило увеличить экспорт, то на повышение доходов работники могут не рассчитывать. В нашем случае эти цели противоречат друг другу.
Дмитрий Прокофьев, экономист
