Вагончик фуникулера завис над пропастью, в кабине — четверо туристов. Сюжет отечественного триллера "Отрыв" описывается одним предложением, но это ничего не значит: триллер сам по себе есть сплошная условность. Сюжет, кстати, на редкость прозрачный. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что люди над пропастью, собственно, и есть наше нынешнее общество, и это рассказ о том, как оно поведет себя в критической ситуации, готово ли идти на компромиссы, договариваться, то есть кино на самом деле вполне социологическое.
Между прочим, еще с 2010–х в российских фильмах–катастрофах было такое железное правило: никто из экранных героев не мог спастись без помощи государства (яркий пример — "Метро" Антона Мегердичева, 2013). В "Отрыве" эта традиция смело нарушается — что, в общем, и можно считать главной сенсацией. За все время, пока вагончик висит над пропастью, внизу вообще никому нет до него дела: ни работникам старенького фуникулера, ни другим туристам. Про спасателей вообще речи нет: праздник ведь главный, Новый год. "Никто вам не поможет" — собственно говоря, это можно считать новым месседжем поколения. Не надейтесь ни на кого — только на себя. Ну, и на любимых, да.
Звучит тревожно, с другой же стороны — вполне универсальная формула любого голливудского триллера и в любом случае практичный совет зрителю. Но одновременно история в фильме рассказана так, что становится понятно: катастрофа от начала до конца, собственно, целиком сконструирована героями. Нет такого, чтобы погода вмешалась или чья–то злая воля, нет; сами во всем виноваты. Зачем–то решили проехаться в дышащем на ладан вагончике над пропастью (хотя рядом работает безопасный современный фуникулер) — а потом попытались спастись. Даже если бы герои в этой ситуации ничего не делали, застыв на высоте примерно десятиэтажного дома, и просто ждали помощи — и то в этом было бы больше логики, чем пытаться в такой ситуации выбраться самим.
Причем договориться между собой эти четверо даже в такой ситуации не способны — это правдивейшая деталь фильма. Мало того — даже там, над пропастью, когда нужно думать о спасении, продолжают выяснять, кто из них круче и кто кому должен; угрожать и, наконец, сводить счеты, на крыше фуникулера (!). И это можно считать вторым месседжем фильма — прямо противоположным первому: все попытки общества помочь самим себе, договориться, спастись самостоятельно — до добра не доведут. Не пытайтесь улучшить свое положение. Не надо раскачивать вагончик.
Как уживаются два этих противоположных месседжа в одном фильме? Да легко; именно так сегодня и выглядит почти все российское кино. Оно сознательно посылает противоречивые сигналы и желает только одного: быть как можно менее понятным.
Читайте также:
Москва глазами мигранта. "Айка" Сергея Дворцевого
На презентации фильма участники съемочной группы говорили: "Это не триллер, это фильм о любви". Тоже, казалось бы, банальность, однако фраза многое проясняет.
В России все так плохо с жанровым кино именно потому, что даже режиссер триллера или фильма ужасов несвободен в своем высказывании — чтобы не расстраивать зрителей или не обидеть невольно разные ведомства. Поэтому любая страшилка у нас в итоге сводится к "любви", потому что все остальное опасно.
