Но не получится.
Евро исполнилось 20 лет. Он был введен в безналичный оборот 1 января 1999–го. В наличный — еще спустя 3 года. Валюта возникла не на пустом месте, а пришла на смену экю, которое просуществовало 10 лет до евро. Экю в свое время тоже появилось как средство расчетов в сильно интегрированной европейской торговле между странами. Использовать для погашения дефицитов и сохранения резервов валюту неевропейской страны (доллар США), причем когда ее цена больше не фиксирована в золоте, было нерационально. Это вылилось бы в финансирование европейскими странами Соединенных Штатов на сумму долларовых резервов. Использовать одну из валют европейских стран тоже казалось неправильным — все ведь равны. Вот и придумали экю. Цена его формировалась корзиной валют европейских стран. А курсы национальных валют не должны были очень сильно колебаться вокруг курса экю.
Но экю существовало вместе с национальными валютами стран Европы. С 2002–го евро окончательно заменил их. Сегодня еврозона — это 19 (из 28) стран Евросоюза. Плюс его используют в качестве национальной валюты еще девять стран — не членов ЕС. Это вторая резервная валюта мира.
Путь к евро был долгим, и главным толчком к нему была невыгодность использования доллара США в качестве главного средства международных расчетов. До евро коллективных валютных зон, основанных на равноправии участников, не существовало. Это всегда была стерлинговая зона или зона франка… И даже теория такой зоны создавалась одновременно с практикой. Евро — уникальное достижение экономической практики, выросшее не из теории, а из потребностей торгового оборота. Повторить его историю никто до сих пор не смог.
Самым серьезным испытанием для евро стал кризис, начавшийся в 2008 году. Многие (особенно в США) тогда предсказывали крах евро. Главной проблемой оказалось то, что деньги у Европы стали общие, а бюджеты остались разные. Некоторые страны набрали очень большие долги, а адекватного контроля за ними не было. Но ЕС пошел не назад, а вперед — теперь бюджетная политика стран еврозоны контролируется со стороны евроструктур намного сильнее. А долги были просто залиты деньгами — эмиссией евро, которая не остановилась до сих пор. Самые крупные (относительно ВВП страны) — долги Греции — вообще отложены (заморожены). Да, проблемы остались, но о крахе евро уже больше никто не говорит.
К середине 2018 года евро впервые стал основной резервной валютой Банка России (32% золотовалютных резервов, доллар США — 21,9%), несмотря на то что его курс к доллару упал и ЦБР потерял несколько миллиардов долларов на валютных переоценках. Но это геополитика, дедолларизация и прочее. А на самом деле — испуг перед тем, что российские долларовые активы в США могут быть заморожены, как в свое время иранские. Хотя таких законопроектов в конгрессе США на настоящий момент нет, но мало ли как повернется… Российские власти всерьез рассматривают и готовятся к такому сценарию. Что сильно пугает: что же такое они собираются предпринять, если предполагают столь резкое усиление санкций?
Перед нашими глазами пример евро и торговая зона ЕАЭС, в который входят пять стран бывшего СССР. Россия, конечно, первым делом попробовала продвинуть идею использования своей валюты хотя бы в качестве резервной во взаимной торговле. Не получилось. Кому хочется хранить резервы в нестабильных рублях? Которые не просто волатильны, а волатильны внезапно…
Также Россия давно заявляет идею создать общую валюту ЕАЭС типа экю (не евро). В декабре 2018–го замминистра финансов РФ Моисеев вдруг заговорил о ней как о деле решенном. У нас же на дворе дедолларизация… Это почти сразу опровергли чиновники из других стран ЕАЭС.
Зачем новая валюта России — понятно. Санкции, хочется уйти в расчетах от доллара. Но зачем это другим четырем странам, которые вовсе не под санкциями? Если новое средство расчетов будет опираться на корзину валют пяти стран — то оно никому не нужно. Это "бритва Оккама" — не надо множить сущности сверх необходимого. К блокчейну Моисеев привязывать ее не хочет. А к чему тогда? К доллару / евро / юаню? Вернулись к тому, от чего хотели уйти? Но наши чиновники будут стоять на своем и делать вид, что сейчас, вот еще чуть–чуть, уже скоро, идут переговоры, прорабатывают эксперты и т. п. Пока главный в нашей стране не охладеет к этой идее. Ведь никто, даже самые понимающие, не рискнет ему объяснить всю бесперспективность идеи.
Алексей Михайлов, экономист
