Чего только не обещают молодые люди возлюбленным! И светлый терем с балконом на море, и дворец, где играют свирели, и звезду с неба… Но петербургский банкир Маврикий Штифтер обещание и правда выполнил, подарив молодой супруге настоящий дворец с беломраморной лестницей. А чтобы любимая зря ножки не трудила, предусмотрел еще и лифт.
Маврикий Валентинович был, как говорится, из молодых, да ранних. О происхождении его известно мало, даже дату его рождения все называют разную. Единственное, что известно достоверно, — что вероисповедания он был лютеранского, родился где–то в провинции, под Ревелем, так что, скорее всего, был остзейским немцем. В наше поле зрения он попадает уже вполне самостоятельным юношей — студентом Варшавского университета, где он изучал юриспруденцию. Еще не закончив учебу, Штифтер стал совладельцем крупной банкирской конторы "Маврикий Нелькен".
Как Маврикий встретил Стефанию
Это была фирма с историей и сложившейся солидной репутацией: созданная в 1863 году, она распространила свое влияние далеко за пределы России и была связана деловыми контактами со всеми крупнейшими банками империи.
В начале ХХ века основная доля в компании принадлежала петербургскому купцу Первой гильдии Станиславу Бернардовичу Кафталю, известному финансисту и, как считали завсегдатаи петербургской биржи, гению игры на понижение, а небольшой ее процент — Елизавете Нелькен, дочери основателя компании.
Сейчас, за давностью лет, уже не поймешь, был это хитрый ход варшавского студента и брак по расчету или действительно случилось вечно новое чудо взаимной любви, но факт остается фактом: в 1908 году после краткого, но бурного романа сестра Станислава Кафталя Стефания вышла замуж за Штифтера, а приданным ее стала доля в банкирском доме "Маврикий Нелькен".
Разумеется, самостоятельно участвовать в управлении такой сложной структурой, как коммерческий банк, юная барышня не могла, а потому бразды правления кредитно–финансовой организацией оказались в руках ее супруга. Тем более что и созвучно это было: Маврикий Штифтер управляет конторой "Маврикий Нелькен"!
Станислав Кафталь, кстати, в обиде не остался: он почти сразу же основал банк "Кафталь, Гендельман и компания", наглядно продемонстрировав, что личная деловая репутация может быть более значима, чем репутация бренда.
Ну, а у Маврикия Штифтера дела сразу пошли в гору. Через пару лет он стал председателем правления Акционерного общества петроградских ломбардных учреждений — фирмы вроде бы и незаметной, но имеющей гигантский годовой оборот, которому позавидовали бы иные банки. А еще несколько лет спустя — действительным членом фондового отдела Санкт–Петербургской биржи, одним из 12 финансистов, определявших биржевую политику России и непосредственно влиявших на экономику всей страны.
При этом молодой финансист не отказывал себе в некоторой роскоши и вообще был тот еще денди: ездил на автомобиле, увлекался модным на ту пору лаун–теннисом и даже стал казначеем Всероссийского союза лаун–теннис–клубов.
На лифте не покатались, зато в Париж успели
Дом, который он выстроил на Моховой ул., 15, для молодой жены, был тоже, как говорится, с претензией.
Молодой архитектор Людомир Хойновский, приглашенный банкиром, сперва предложил проект в стиле барокко, однако заказчик уговорил его сориентироваться на сверхмодный модерн.
Четырехэтажный особняк с роскошными балконами и асимметричным фасадом блистал прямо–таки дворцовой внутренней отделкой. Дубовые панели стен, лепнина потолка, камины, отделанные мрамором и яшмой, паркет из драгоценных пород дерева, мраморная лестница с литыми чугунными перилами — все было сделано по новейшей моде начала второго десятилетия ХХ века. И, разумеется, техническая начинка тоже была организована по последнему слову техники: электрическое освещение, центральное отопление, вентиляция, канализация и даже невероятная роскошь для частного дома — электрический лифт.
Одна беда: работы по внутренней отделке банкирского особняка были завершены в конце октября 1917–го. Семейство Штифтеров не только не успело обжить свой дом, но даже на лифте ни разу не проехалось.
Зато Маврикий Валентинович со Стефанией Бернардовной очень своевременно уехали в Париж, где и жили еще, как и полагается в развязке хорошей истории, долго и счастливо.
