Богу — Богово. Рождение Киевского патриархата неизбежно

Оставим вопрос о том, вправе он это делать или нет. Из истории известно, что часто ее объявляли, не спрашивая Константинополь. Во всей этой дискуссии есть как минимум два сильно более важных обстоятельства.

Первое — это совершенно неоспоримый факт, что православные церкви почти всегда являются национальными, со своими собственными предстоятелями. Все знают, что в православии нет верховного владыки, как у католиков. Но есть несколько патриархов. Четыре из них являются первичными, с 451 года — Антиохийский (для Сирии), Александрийский (для Египта и Африки), Иерусалимский и Константинопольский (все знают, для кого).

Царьградский, понятным образом, стал предстоятелем христиан Византийской империи. И именно оттуда, из Константинополя, христианство и распространялось по Южной и Восточной Европе. Постепенно, по мере обретения независимости от империи, часть церквей становились автокефальными, а затем и полноценными патриархатами. Так было с Сербией, Болгарией, Румынией. В 1448 году отделилась Москва. А самой первой — Грузия, еще в конце V века. В XIX веке ее перевели под Москву, но с 1917 года она опять стала самостоятельной.

Да, можно вспомнить, что в XV веке Киевская митрополия перешла под юрисдикцию Константинопольского патриарха. Затем, после присоединения правобережной Украины к Русскому царству, — под контроль Москвы. Да, это далекая история. Но многие из нас — свидетели того, как Украина стала независимой в 1991–м. И выросло уже целое поколение, для которого Украина всегда была отдельной страной.

Но многим признать этот факт и по сю пору тяжко. На государственном уровне признали, но смириться не смогли. Ладно, это отчасти другая история, но сильно связанная. Точнее, сцепленная, так как к первой попытке автокефалии Украинской церкви приступили в том же 1917 году, что и в Грузии, и та церковь хоть и не многочисленна, но жива.

Однако самое главное — что наднациональной православной церкви нет, за исключением Александрии, Антиохии и Иерусалима (повторюсь, там дела давно ушедших эпох). Новое и новейшее время знает только один процесс — за складыванием национального государства идет обособление православной церкви. И не кажется ли вам, что противиться этому процессу странно? Ведь и сами тот путь когда–то прошли.

Но вопрос именно во втором моменте. А он таков: давайте просто спросим — в чем функция церкви в государстве? И первый ответ будет — поддерживать это государство. Церковь задает нормы поведения и призывает им следовать в форме государственных институтов. Но в западном мире церковь прошла очень большой путь, и от этой прямой поддержки, как и от борьбы за главенство, сильно удалилась. Более того, часто взгляды церкви и государства противоположны. Самый простой пример — отношение к абортам и к однополым бракам в католических странах. Государство законодательно — за одно, церковь — против. Ее функция, в особенности начиная с Реформации, свелась именно к морально–этическим аспектам, а после II Ватиканского собора и католицизм перешел главным образом на этот путь. Папа Франциск — один из самых ярких тому примеров.

А как наша церковь? Всем очевидно, что поддержка государства — до сих пор ее главная функция. Что далеко ходить за примером: в этом году православие обратило свой взор на проблемы бездомных, и Патриарх Московский впервые с ними отобедал. До этого акцента на благотворительность по большому счету не было.

Начиная с распада Советского Союза православие выполняло функцию своего рода национального идентификатора. Как стать русским? Стань православным. А что с этим делать на Украине? Кем им становиться вместе с церковью — паствой Московской патриархии? И потому рождение Киевского патриархата неизбежно. Раньше, позже, с Константинополем или без — но это будет.

А если ярость коренится, как и прежде, во власти и собственности, то церкви неизбежно вспоминать одно: Богу — Богово, кесарю — кесарево. Все идет раздельно, только вера вместе.

Понятно, на это мне скажут: все это мораль, старомодные штучки. Впрочем, один в один, как и сама церковь.