14:1710 сентября 201814:17
725просмотров
14:1710 сентября 2018
Вот и пришел юбилей великой рецессии (ВР). Ее начало отсчитывают от краха американских ипотечных агентств Fannie Mae и Freddie Mac (7 сентября 2008–го) или от банкротства инвестиционного гиганта Lehman Brothers (неделей позже).
Величие этой рецессии не в формальных цифрах. Мировой ВВП уменьшился в 2009–м только на 0,8%. Хотя это единственный всепланетный спад за много десятилетий, но рядом с катастрофами первой половины XX века он выглядит легкой неприятностью. И даже в России падение экономики в годовом исчислении на 7,8%, а в квартальном (II квартал 2009–го ко II кварталу 2008–го) на 9,4% не кажется потрясающим на фоне того, что мы видели в 1990–е.
Но ощущение, что жизнь никогда уже не будет прежней, как пришло той давней осенью, так сегодня и остается. Хотя какими будут новые правила, непонятно до сих пор. Все в движении. Сегодняшняя Америка ставит под вопрос сам принцип глобализации. Британия покидает ЕС. И то и другое — дальнее эхо ВР. А Федеральная резервная система США только сейчас сворачивает антикризисную терапию, увеличивая учетную ставку, которая столько лет была близка к нулю.
И если есть что–нибудь, к чему все привыкли, так это разговоры, что пора уже начаться следующей рецессии. Ведь экономический цикл никто не отменял.
Кстати, с точки зрения закономерностей этого цикла ничего нестандартного в 2008 году не произошло. Критической массы достигли неудачные инвестиции, рискованные проекты, невозвратные кредиты. Половина стран Евросоюза и половина жителей США жила не по средствам, залезая в долги, даваемые недальновидными или политически ангажированными кредиторами.
Кризис должен был стать очередной очистительной бурей, которая освобождает место для всего жизнеспособного, позволив прочему развалиться. Сентябрьский пролог 2008 года как раз и обещал что–то подобное.
И вот тут открылась специфика великой рецессии, ключом к которой стали слова "too big to fail". Гиганты западной экономики были слишком велики, чтобы дать им разориться. Неудачливые страны Европы были слишком крупными объектами, чтобы позволить им рухнуть. Подошедшие к банкротству общественные слои были слишком многолюдны, чтобы пустить их по миру.
Во всех охваченных спадом землях, от Америки до России, власти произвели гигантские денежные вливания, почти всюду подскочили госдолги (или, как в Европе, долговое бремя слабых стран переложили на себя сильные), либо были потрачены резервы (как в России), и везде расцвели механизмы контроля над финансами и прочими сферами.
Тем и спаслись. Правда, если следовать логике, эта гуманная терапия должна была ввести спасенных пациентов в глубокий застой. Ведь остались на плаву почти все хозяйственные и политические субъекты, кто без господдержки утонул бы, не умея, а иногда и не желая справляться с трудностями.
Но это умозаключение оказалось верным только для нашей страны. За последнее десятилетие российский ВВП в среднем увеличивался меньше чем на 1% в год.
Китай растет хоть и не так стремительно, как раньше, но очень быстро. Индия и еще несколько флагманов небогатой части мира — еще быстрее. Да и в большинстве богатых стран рост возобновился уже в 2010–м. Надолго или нет, но административные механизмы санации и поддержки падших предприятий там не встали слишком уж поперек рынка.
И этот вопрос — надолго ли? — только первый в ряду. Как поведут себя огромные массы денег, изготовленные в борьбе с ВР, кое–как заблокированные сейчас центробанками, но вполне способные вырваться на волю? Как быть с раздутыми антикризисной терапией госдолгами и выдержат ли финансовые системы еще одно такое лечение? Как быть с "новыми пострадавшими", со слоями, которым антикризисная терапия мало что дала или нанесла ущерб? Именно они делались базой для Брексита и Трамповой администрации. Чего еще они станут добиваться?
Ответы на эти вопросы даст только следующая рецессия. Скоро или нет, но она будет, и вот тогда все, что было сделано в борьбе с ВР, пройдет настоящую проверку на прочность.
