О вреде суффиксов

Вначале марта положено писать про женщин что–нибудь прекрасное. Праздничный контекст Международного женского дня диктует жанры, сюжеты, заставляет старательно подбирать слова, и вот тут–то скрывается одна маленькая неприятность. Это — суффикс, который лег на пути торжествующего женского равноправия в России.

В русском языке есть категория рода, что само по себе никак не вредит равноправию. Но когда слово, которое называет какую–либо деятельность, подразумевает при этом, что деятель — мужчина (столяр, рыболов, президент), то получается, что женщина априори исключена из этого мира. Ее участие не предусмотрели, когда придумывали эту номинацию. Ее удел — быть прачкой, швеей и кухаркой. Чтобы исправить языковую несправедливость, феминистки требуют системного употребления феминитивов, то есть парных номинаций женского рода, образованных с помощью того самого суффикса. Автор — авторка. Блогер — блогерка. Иначе женщины чувствуют себя забытыми и невидимыми. Не будем задумываться, как чувствуют себя женщины, разговаривающие на языке, в котором нет грамматической категории рода. На английском, например.

Лучше задумаемся, на что будет похож русский язык, если для названия каждой профессии искать пару. "Авторицы и поэтки. Женская критика 1830–1870" — так называется на днях вышедший сборник статей женщин–критиков XIX века. Звучит странновато, неологизмы не прижились. Теперь в обиход входят "адвокатки", "кураторши" или "кураторки", "философини" и "филологини" на полном серьезе, без тени иронии.

Русский язык любит самые тонкие смыслы упрятать в словообразование. У каждого суффикса есть множество оттенков, которые иногда полностью меняют звучание исходного слова. Например, любимый ораторками суффикс "–к–" вовсе не служит только для образования женского рода. Он может звучать как уменьшительный или уничижительный. Суффикс "–ш–", конечно, еще хуже, особенно в словах "маникюрша" и "парикмахерша", а также "кассирша". Но не в словах "богатырша" и "великанша", к примеру.

А что делать с заимствованными словами? Англоязычное "бизнесмен" однозначно подразумевает мужчину, а бизнесвумен — словечко сродни "автоледи", с налетом патриархального шовинизма. Женщины–предприниматели? Предпринимательницы? Банкирши? Банкирки? А с женщинами–политиками как быть? А если детский омбудсмен — женщина? В СМИ так и пишут: детский омбудсмен Анна Кузнецова, закрывая глаза на то, что она — вовсе не мен. А кто же? Омбудсменка? Омбудсвумен? А женщина–пилот кто? Пилотка? А женщина–капитан? Лейтенант? А женщина–старшина?..

Что тут скажешь — женский род образовывался в таких словах стихийно, что–то выбраковывалось с годами, что–то оставалось. Но совершенно точно никто не создавал единого правила на такой случай. И более того, нигде отчетливо не сформулировано требование: надо, чтобы у каждой номинации в мужском роде была парная номинация в женском роде. Пока получилось как получилось, где–то есть лакуны, где–то есть равноправные мужские и женские названия профессий, есть привычные в мужском роде и страшно режущие слух в женском роде слова, а есть и наоборот. Хирург и хирургиня, но — балерина и кто? Балерун? Няня и кто? Нянь? А вот мастер и мастерица давно сосуществуют в паре, и в обоих этих словах нет ничего обидного или уничижительного.

Все это могло бы остаться сугубо языковым казусом, вроде отсутствия некоторых форм у некоторых глаголов (победю? или побежду?) или существительных (пять кочерег? или кочерг?). Но сейчас речь идет не о словообразовании как таковом, а о стоящем за ним идеологическом конфликте: если профессиональная принадлежность в языке обозначается словами мужского рода, это закрепляет многовековое превосходство мужчин, что задевает женщин, которые считают, что женский род имеет равные права.

Феминитивы — это так называемые многоголосые слова, в которых сталкиваются разные точки зрения. "Я аудитор", — как бы говорит мужчина. "А я — аудиторка", — как бы возражает женщина. Феминитивы не просто декларируют, они подчеркивают противостояние мужского и женского, заявляя о женских правах на равный с мужчинами статус.

В обозримом будущем эти слова не будут стилистически нейтральными и не станут нормативными словесными единицами. Вряд ли у кого–то хватит политической воли одномоментно внедрить в язык равноправные варианты словоупотребления. Но поток искусственных конструктов, которые будут навязываться обществу, нас ждет вне всякого сомнения.

Это еще хорошо, что слова "человек" и "человечество" в русском языке никак не связаны со словом "мужчина", подобно англоязычному man и mankind. Но все равно мы пострадали из–за страсти к заимствованиям. Гиперкорректное обращение "Дамы и господа!" для русского уха избыточно, из–за калькирования англоязычного Ladies and gentlemen мы забываем, что в русском языке господа — это и мужчина, и женщина, господин и госпожа, и нет необходимости специально выделять господ разного пола в обобщенной номинации.

Идеология феминизма, распространяясь все шире, приобретает тоталитарные черты. Она уже начала диктовать языку правила, начав с политкорректного выбора слов и постепенно углубляясь в структуру языка.

И нельзя сказать со всей определенностью, что стоит за демонстративным обнажением своей принадлежности к женскому грамматическому роду: декларация равенства или утверждение своего отличия. Так же как нельзя сказать, что за праздник 8 Марта — день женской эмансипации или день победившего мужского патернализма, оставившего женщинам небольшую уютную резервацию с цветами и комплиментами.