К 40-летнему юбилею Исламской революции 1979 года Иран снова подходит с массовыми протестами — так же, как и к 30-летнему юбилею. Но протест становится с годами все масштабнее, а аятоллы не молодеют.
Массовые протесты в Иране стали одной из самых обсуждаемых в мире тем в начале января. Пока россияне отдыхали в новогодние каникулы, иранские города охватила волна митингов, которую наблюдатели называют крупнейшей за последние годы — хотя бунтуют иранцы достаточно регулярно. Силами подразделений Корпуса стражей исламской революции демонстрантов удалось убрать с улиц ценой двух десятков погибших и тысяч арестованных. Власти гасили протест и раньше, однако на этот раз все может быть серьезнее.
Необычным фактором стало то, что выступления разгорелись в первую очередь во множестве небольших городов, а не в Тегеране, а участвовали в них в первую очередь не студенты, а, как бы сказали раньше, трудящиеся массы. Началось все в Мешхеде с протеста против резкого повышения цен на яйца — сразу на 40%. Очень быстро проявилось недовольство экономическим положением в целом, а затем появились и политические лозунги, вплоть до требований в принципе сменить государственную систему.
Кто именно разыграет протест в свою пользу, еще вопрос. С одной стороны, консерваторы используют его, чтобы атаковать правительство умеренного Хасана Рухани и показать его несостоятельность, с другой — налицо немалая масса людей, которым уже давно надоели и те, и другие, так как лучше им не становится ни при каком президенте. Власти привычно обвиняют во всем иностранное вмешательство США, Израиля и Саудовской Аравии, но масштаб и характер недовольства слишком явно стали выходить за рамки этих объяснений.
Если посмотреть, как описывают экономическое положение страны иранские эксперты, то ситуация напоминает смешение российских 1990-х и советских 1980-х: быстрый рост инфляции (сильно превосходящий рост экономики), безработица, большое социальное расслоение, беднеющее население, невыплата зарплат, обмелевший пенсионный фонд, чрезвычайно высокая роль непрозрачных и неподконтрольных фондов, плохая экология. Незадолго до Нового года президент Хасан Рухани представил бюджет на 2018 год, сокращавший субсидии для бедных, но повышавший траты на религиозные фонды и силовые структуры.
Уровень ВВП на душу населения, около $5 тыс., самый низкий из государств — экспортеров нефти в регионе, вчетверо меньший, чем в Саудовской Аравии, а средний бюджет домохозяйств сократился с 2007 года на 15%. В России, что интересно, по подсчетам банка Credit Suisse, он примерно на столько же сократился всего за год с 2015 по 2016 год.
Но если экономические неурядицы России 1990-х компенсировались политическими свободами, то в Иране, напротив, наблюдается жесткое подавление всего, что не подходит под заветы аятолл, и в политике, и в культуре. Так, одной из мер, которыми власти решили ответить на протесты, стала отмена изучения английского языка в школах.
К этому добавляются некоторые атрибуты, присущие современной России, такие как экономические санкции, милитаризация, высокая роль спецслужб, траты на внешнеполитические проекты и приоритет идеологической борьбы с Западом, возвращающие нас в позднесоветские времена. В какой-то степени это история про то, что популярное мнение о необходимости "брать из прошлого только все хорошее" на практике приводит к обратному результату: казавшееся хорошим почему-то оказывается "всем плохим", тормозит развитие и в конечном итоге заталкивает страну в безвыходное положение.
На политической арене Ирана обычно сталкиваются только две силы: консерваторы и умеренные. Обе, впрочем, находятся в границах, допускаемых аятоллами, которым и принадлежит главная власть в стране. Политическая система Ирана закрыта, а идеологическое влияние чрезвычайно сильно, так что отвечать на недовольство граждан власть может, по сути, только репрессиями — реформироваться по-настоящему она не может из идейных соображений. Но в таких условиях иных вариантов, кроме уличных демонстраций, у недовольных просто не остается.
Президент Хасан Рухани, очевидно, понимает это. Комментируя протесты, он выступил против блокировки соцсетей, признал право граждан критиковать власть без исключений и заявил, что власть не должна навязывать молодежи свой образ жизни. "Мы не можем выбрать образ жизни и сказать, что два следующих поколения будут жить так. Это невозможно, — сказал он. — Мнения молодого поколения о жизни и мире отличаются от наших".
Он также настаивает на том, чтобы арестованные на акциях протеста студенты и школьники были освобождены. Большое их количество среди участников митингов, кстати, тоже совпадает с российскими тенденциями. Возможно, его слова приведут только к тому, что на следующих выборах в 2021 году президентом снова станет консерватор — но гораздо более важных изменений эксперты ждут в случае, если что-то случится с 78-летним верховным аятоллой Али Хаменеи, руководящим Ираном почти 30 лет.
