Операционный директор "МегаФона" Анна Серебряникова рассказала "ДП", почему "большие данные" называют новой нефтью, но шквала доходов нет, когда он будет и в каком виде. А также о том, в чем нам следует равняться на Китай, почему суперскоростные сети 5G будут не везде и не для всех и как уже операторам перестать быть "интернет–трубой" для мессенджеров и онлайн–кино.
"Большие данные" были объявлены на последнем ПМЭФ новым ресурсом похлеще нефти. Но так получилось, что до сих пор "большие данные", на которых сидят операторы, не стали для телекома достаточно мощным источником, чтобы поднять рынок. Почему так произошло?
— Есть две основные причины, почему еще не научились монетизировать "большие данные". Первая: пока что 90% данных компании используют для своих внутренних целей, поэтому взрывного эффекта сторонние лица не видят.
Обмен данными пока находится, с одной стороны, в зоне психологического дискомфорта, потому что компаниям кажется, что, отдавая свои данные кому–то другому, они теряют конкурентное преимущество. А с другой — отсутствует правильная регуляторика. Экспертное сообщество существенно опасается приравнивания "больших данных" к конфиденциальной информации. Поэтому мы рассчитываем на то, что государство разъяснит бизнесу, что является персональными данными, что защищается как тайна связи, тайна личной жизни, а что нет. Это будет стимулировать обмен данными и улучшение качества таких "больших данных".
Вы ведете какие–то переговоры с правительством, чтобы ускорить этот процесс?
— Переговоры, конечно, ведутся. Я еще в прошлом году на ПМЭФ выступала с презентацией о том, что надо создавать межотраслевую ассоциацию, что не нужно вводить жесткое государственное регулирование, особенно запретительного характера. Видимо, моя мысль в тот момент была слишком революционной.
Однако сейчас я вижу, что люди стали более позитивно к этому относиться, и мы довольно хорошо продвинулись в этом направлении. Например, мы уже собрали пул серьезных участников рынка, которые тоже готовы участвовать в такой ассоциации. Это и Сбербанк, и "Тинькофф", и "Яндекс", и Mail.Ru Group. Действительно, это не только телекомы, но и банки, и IT–компании, и профессиональные участники, например OneFactor (занимается анализом "больших данных". — Ред.).
Нужно создать эту ассоциацию, договориться, на каких принципах мы обмениваемся данными, — и это не только вопрос регуляторный, но и вопрос технический, потому что структура данных должна быть понятна и одинаково воспринимаема. И для того, чтобы люди не думали, что мы посредством этих данных будем следить за ними и станем "большим братом", нужно еще разработать некий этический кодекс, с помощью которого объяснить, что мы не собираемся использовать данные о конкретном человеке, его поведении, посещаемых им местах и т. д., что нам это нужно для того, чтобы разрабатывать правильные полезные услуги. Это что касается данных о людях.
А есть еще данные о машинах. Мы на ПМЭФ–2017 подписали с РЖД соглашение о партнерстве, которое предполагает, в частности, развитие предикативных моделей анализа, например, для оптимизации пассажиропотока. Такой анализ можно проводить и с участием абонентских устройств. Например, есть проект анализа износа механизмов РЖД или перемещения грузов — там нет речи об исследовании поведения людей, данные только о машинах. Это тоже очень большое интересное направление, и оно как раз и будет давать тот монетарный эффект, которого ждет отрасль, потому что это приводит к оптимизации бизнеса.
Какой вы видите глобально эту систему обмена данными?
— Это можно представить как биржу. Есть данные, они выставляются на открытый рынок. Кому нужно, тот покупает. Цена устанавливается биржевая.
А не получится ли, что использование "больших данных" полностью перепрошьет экономику — в том смысле, что позволить себе купить данные могут компании крупные, богатые?
— Я не думаю, что это будет иметь какой–то запретительный характер. Тем более, даже президент России отмечал, что нам нужно поддерживать стартапы. Мы, например, создаем систему экопартнерств. Не покупаем компании, а приглашаем их к сотрудничеству, и нам будет выгодно с ними поделиться данными. Мы можем допустить их к нашим данным без какой–либо платы, если они нам предложат новые интересные алгоритмы.
Я скорее вот о чем говорю: в ретейле или в транспорте, к примеру, есть большие компании и есть маленькие. У больших есть возможности купить любые данные, а маленькие…
— Они могут заказать у нас услугу таргетинга, мы для них проведем этот анализ. Понимаете, "большие данные" — это не только данные, это еще алгоритмы анализа. Чтобы разработать их, надо в этом разбираться. В ретейле таких специалистов вряд ли нанимают на работу, так как это непрофильный для них бизнес. Им проще прийти к нам и сказать: вот у нас есть задача по выбору места для размещения своих магазинов. Мы им дадим ответ. И это не будет дорого стоить. Так что никакого барьера не будет. Вы же не волнуетесь о цене нефти, что ретейл не сможет ее купить.
Мы сейчас разрабатываем "умные" предложения для клиентов на основе "больших данных". Если мы видим по вашему профилю потребления, например, что вы активно пользуетесь Facebook, мы можем предложить вам бесплатный трафик в этом направлении.
Такой подход в рамках нашей стратегии должен привести к увеличению выручки на 2–5% в горизонте 2017–2020 годов.
Конечно, не как в прошлые годы…
— Если нам удастся развить ИКТ–направление так, как мы планируем (Интернет вещей и прочее), это принесет нам дополнительную выручку. Сейчас я не готова давать оценки, так как это высокотехнологические проекты, у них очень длинный цикл реализации. Быстрых результатов не будет. Раньше как было: поставил базовую станцию — у тебя новые абоненты появились, денег прибавилось. А сейчас уже все не так очевидно.
Старая история: операторы превратились в "трубу", гоняющую трафик, на которую сели все создатели контента. Каким вы видите развитие этой истории в настоящее время и ваши отношения с теми, кто создает контент?
— Мы видим только через сотрудничество. Я убеждена в том, что эффективно запретить тех же ОТТ–игроков (мессенджеры, онлайн–кинотеатры и т. д. — Ред.) нельзя. И доля в Mail.Ru Group говорит только об этом. Мы считаем, что только в тесных партнерствах мы сможем не стать "трубой", а быть по–прежнему интересными нашим клиентам. Поэтому мы подписали соглашение с Uber, поэтому Mail.Ru Group покупает разные сервисы (например, сервис доставки еды Delivery Club) и т. д.
На ПМЭФ говорили о создании единой платформы для 5G.
— Да, это предложение "Ростелекома". Однако нужно понимать, что сети 5G никто не будет строить методом коврового покрытия. Сейчас 5G будет строиться под конкретные пользовательские решения. Мы будем делать их на стадионах, например. Они дадут возможность организовать для клиентов услугу дополненной реальности или менять ракурсы, с которых можно смотреть матч: глазами судьи, вратаря — это будет интересно. Плюс мы считаем, что телемедицина — перспективное направление для 5G. В области нашего сотрудничества с крупным бизнесом, в области индустриального Интернета тоже очень важна скорость передачи данных от множества объектов — без задержек.
Например, мы планируем провести эксперименты с "Россетями". У РЖД есть беспилотные поезда, а у КамАЗа — беспилотные маршрутки. Если развивать такие проекты, то без сетей 5G в них не обойтись.
Однако это не значит, что по всему городу для всех клиентов будет доступно 5G. Для этих сетей важно очень плотное расположение базовых станций, что будет достаточно сложно окупаться. А для повседневного использования абоненту на телефоне не нужны скорости 35 Гбит / с, доступные в 5G.
А для беспилотных автомобилей разве не нужна сеть по всему городу?
— Если они будут ездить по выделенным полосам, то она нужна на выделенных полосах. Может, даже какие–то другие технологии будут использоваться, например излучающие кабели. Трудно сейчас сказать, мы пока тестируем решения.
То есть они как трамваи будут ездить?
— Вот у камазовской маршрутки есть заданный маршрут, но она может отклоняться от него на сколько–то метров и забирать пассажиров. А так она ездит, да, как троллейбус. Когда будут беспилотные автомобили на наших улицах, мы, наверное, уже придумаем, как это делать.
Вы говорите с иностранными компаниями об обмене "большими данными"? Как это будет регулироваться?
— Это вопрос национального законодательства.
Сейчас существуют очень разные режимы, например, в Европе и США. Между ними даже появился запрет на трансграничную передачу персональных данных. Европа не стимулирует обмен данными между компаниями, потому что для них на первом месте стоит защита частных тайн. В США, наоборот, стимулируется обмен. А в Китае есть такая же межотраслевая ассоциация, какую я предлагала создать. Ситуация везде примерно такая же, как у нас: есть довольно много серых зон, нерешенных вопросов.
Кстати, мне нравится, как действует Китай. Там осознали довольно рано, что "большие данные" становятся конкурентным преимуществом для бизнеса, поэтому разрешили обмен данными, и государство это поддерживает. Но нам для начала нужно урегулировать вопросы собственного законодательства, а потом уже думать о международном уровне.
Биография
Анна" Серебряникова
> В 1998–2004 гг. была старшим юрисконсультом и главой отдела Некоммерческого фонда реструктуризации предприятий при Минфине России. В 2004–2006 гг. работала юристом фирмы J. P. Galmond &Co.
> С 2006 г. — в "МегаФоне", прошла путь от советника гендиректора по международным правовым вопросам до операционного директора (назначена в октябре 2016 г.).
Факты
"МегаФон"
> Итоги I квартала 2017 г.: консолидированная выручка телеком–сегмента снизилась на 0,9%, до 74,5 млрд рублей, его чистая прибыль уменьшилась на 56,5%, до 3,8 млрд рублей.
> Итоги 2016 г.: консолидированная выручка увеличилась (к 2015 г.) на 0,9%, до 316,3 млрд рублей, чистая прибыль снизилась на 34,7%, до 25,5 млрд рублей.
