Разговор о любви

Россиянам вот уже 10 лет пытаются привить 8 июля новый праздник — День семьи, любви и верности, назначенный на День святых Петра и Февронии. Он мог бы неплохо вписаться в систему государственной пропаганды, идя рука об руку с семейными ценностями, но беда в том, что разговоры о любви даются власти очень плохо.

Настоящие традиции

Главными опорами отечественной пропаганды всегда были не столько семейные ценности, сколько суверенитет, единство и воинская мощь страны. Каждый из этих столпов венчал и венчает собственно праздник. Воинскую славу еще с советских времен демонстрирует День Победы, остающийся единственным всем понятным праздником. Если раньше единство трудящихся символически представлял Первомай, то теперь для этого есть День народного единства, праздник суверенитета "переехал" со Дня Октябрьской революции на День России. Оба этих праздника, кстати, полноценной заменой тоже до сих пор так и не стали.

С милитаризацией и пафосом у власти никогда не было проблем — говорить о войне, об объединении перед лицом общего врага и защите границ государство умеет. Но как бы ни были убедительны разговоры о победах и силе российского народа, который, если что, может и повторить события 72–летней давности, жизнь людей войной не ограничивается, и иногда им хочется поговорить о чем–то более простом и понятном. К разговорам о любви и семье власть подтянулась позже, обнаружив, что эту нишу занимает католический День святого Валентина. Альтернативой ему должен был стать День семьи, любви и верности. Постепенно праздник захватил информационное пространство, но разговоры о простых вещах власти всегда давались с трудом.

Беседы о насущном

Не совсем понятно, кто из власть имущих мог бы говорить о любви и семье так, чтобы ему поверили. Владимиру Путину с его милитаристским образом говорить о верности и семье было не очень удобно, с женой он выходил крайне редко, а потом и вовсе с ней развелся, детей же тщательно скрывает от общественности. Дмитрию Медведеву такие речи лишь добавили бы комичности, которой и так в последнее время удается избегать все реже. Тем не менее все–таки именно его жена Светлана Медведева стала едва ли не основным PR–менеджером Дня любви, семьи и верности, вместе с супругом ездила в Муром к мощам Петра и Февронии и поздравляла с праздником россиян.

Ведомствам говорить о любви и вовсе было не с руки. Тот же Роскомнадзор, отвечая на беспринципное по меркам духовных скреп предложение Pornhub разблокировать ресурс в обмен на премиум–аккаунт, мог бы гордо заявить что–нибудь о том, что настоящая любовь не продается, но выдал лишь: "Мы не на рынке, а демография — не товар".

Разговоры о любви в стране с традиционными ценностями женщинам стараются не доверять, а если доверяют, то таким проверенным бойцам, что их порой невозможно слушать. Главная проповедница Елена Мизулина успела наговорить много такого, что даже авторы "Домостроя" позавидовали бы ей.

В нынешнем году Светлана Медведева снова выступила с рассказом о том, как важно быть "щедрыми на любовь". Она рассказала журналистам о Дне семьи, любви и верности, причем как о празднике, который вся Россия отмечает уже традиционно, вручая друг другу ромашки, символ праздника. Про традиционность и повсеместность — спорно, даже учитывая, что власти в регионах тоже делают вид, что отмечают День Петра и Февронии давно. Винить власть в неумении говорить о житейском сложно. Опыта таких разговоров у власти, чьи корни тянутся из советского прошлого, нет. Никаких семейных и уж тем более посвященных любви праздников тогда не было. Может, и теперь не стоило начинать? Раз уж куда убедительнее даются разговоры о войне.