Спортивный обозреватель Владислав Бачуров посвятил свою очередную колонку, конечно же, нашим футбольным фанатам. Весьма кстати оказалась книга барона Николая Врангеля "Воспоминания: от крепостного права до большевиков".
Во Францию посмотреть футбол приехали 20 тыс. российских болельщиков. И только несколько сотен — подраться. Верите ли вы, что устроившие погром в Марселе и в городе, и на стадионе (на видео прекрасно видно, кто на кого напал) вступились за женщин, стариков или детей? Что они защищали поруганную честь страны и президента? Что вели себя как дружинники, когда всей толпой избивали лежачего? Фанатские "фирмы" — группировки накачанных ребят, эти футбольные хулиганы (они называют себя "хуллз") откровенно признаются, что для них главное — подраться, обратить врага в бегство, унизить его физически. Какие уж тут голы и штанги… И зачем же тогда делать вид, что "другие тоже не правы", "что наших спровоцировали" (таких нежных), "что виновата полиция, которая не уследила", если эти бойцы в желании запугать Европу сделали все, чтобы к нам стали относиться хуже, хотя мы с вами тут совсем ни при чем?
Есть любители футбола, они сидят у телевизора. Есть болельщики (фанаты их называют "кузьмичи"), которые ни в каких клубах болельщиков не состоят, ходят на стадион с друзьями, женами, детьми, фанатов не любят (от их фаеров дым и вонь, лозунги те скандируют часто непристойные).
Есть фанаты ("ультрас"), которые сидят "в цветах" за воротами (на вираже), весь матч заводят, каждый перформанс продумывают, готовят плакаты и сочиняют свежие оскорбительные кричалки. А есть хулиганы (те самые "хуллз"), которым футбол нужен для того, чтобы подраться. Но эти люди физически развиты (в отличие от "кузьмичей" с их пивными брюшками), накачаны, хотя и повышенно агрессивны, зато патриотично настроены ("мы никогда не были врагами Системы, врагами нашего государства").
Когда "кузьмич" рисует на своей немецкой машине "На Берлин!", он, в принципе, ничего особенного в виду не имеет. "Хуллз" на машинах ничего не рисуют, но если фанаты перед поездкой на Евро готовят баннеры и песни, то группировки хулиганов заранее планируют акции "как будем мочить бритишей". Как 4 года назад на чемпионате Европы, когда то же самое они устроили в Варшаве. Мордобоем нельзя запугать, можно только вызвать ненависть к себе, и обидно, когда эта ненависть и презрение коснется всех нас.
В начале 1990–х "Коммерсантъ" пытался внедрить понятие "новые русские", которое бы описывало новый тип энергичных людей европейского склада.
Но в народе словом "новый русский" очень быстро стали называть людей без шеи, с золотой цепью и в малиновом пиджаке.
Я вспомнил об этом, когда во время событий чемпионата Европы во Франции в перерывах между матчами читал книгу барона Николая Егоровича Врангеля, отца белого генерала Петра Врангеля и искусствоведа Николая Врангеля, "Воспоминания: от крепостного права до большевиков". Там я наткнулся на главу, которая так и называлась: "Новые русские".
"С новыми русскими людьми, продуктом 1860–х годов, я познакомился еще до возвращения в Россию. Во времена Николая I получить право на выезд за границу было крайне затруднительно, но вскоре после воцарения Александра II паспортные стеснения были значительно облегчены и русские буквально наводнили Европу. Большинство из них были людьми вполне старого закала, но уже не благодушествующие, а разочарованные, пережитки минувшего. Но были и другие, совершенно нового типа люди. Эти другие демонстрировали бурный энтузиазм ко всему новому и абсолютное принятие его. В реформах они видели восход лучшей эры, и вся их энергия уходила на подражание европейцам–либералам. Некоторые из них в своем энтузиазме были честны, но были и такие, которые только притворялись, пытаясь приспособиться к новым условиям. Но и первые, и вторые производили странное впечатление, вызывая в памяти образ человека, облаченного в нечто, состоящее из разного цвета и размера лоскутов. Новые идеи они проглотили и, желая произвести определенное впечатление, демонстрировали свою приверженность им. Но по сути своей они оставались теми же самыми. И те и другие были так называемые половинчатые люди, те общественные флюгарки, к которым причислить нужно большинство людей, поворачивающихся туда, куда ветер дует. Но интересные, как показатели погоды, — они все–таки были… Странные между ними были типы".
И, как в России 1990–х, в 1860–х "новые русские" вдруг стали выглядеть совсем карикатурно: "Эти от природы грубые, неряшливые и необразованные люди, неразвитые дикари воспринимали себя как передовой элемент человечества, призванный обновить Россию, а затем и всю вселенную. Они занимались пропагандою и проповедью того, что им самим еще было неясно, но культурным людям Европы издавна уже известно, того, о чем уже давно в Европе позабыли, как забывают о сданном за негодностью в архив, или того, что давно уже проведено в жизнь, чем пользуются и о чем уже не говорят. Смешно, но и противно было смотреть на этих взрослых недоносков, когда, не дав собеседнику вымолвить слово, они с пеною у рта, стуча кулаками по столу, орали во все горло, ломились в открытую дверь, проповедуя свободу слова и мысли и тому подобные истины, в которых никто не сомневался давным–давно. (…) Никаких авторитетов они не признавали, но преклонялись перед авторитетом своих руководителей. Проповедуя свободу суждений, противоречий не терпели и того, кто дерзал с ними не соглашаться, в глаза называли обскурантом, тунеядцем и идиотом и смотрели на него как на бесполезного для будущего человека. Иностранцы над этой милой братией посмеивались, а мы, русские, краснели, глядя на них, а потом начали их избегать".
