Если это теракт

После того как город и страна пережили первые, самые тяжелые минуты после крушения, в воздухе повис главный вопрос: теракт или не теракт? Пока еще никто не заявил ничего определенного о причинах катастрофы, но эксперты рассматривают эту версию наряду с прочими. Самих версий не так много — самолет развалился в воздухе, то есть там могло быть какое–то незамеченное повреждение фюзеляжа, могла быть разрушенная турбина двигателя и, наконец, бомба в багажном отсеке.

От российского президента на сайте Кремля появилось оперативное, но скупое сообщение о соболезнованиях. По–другому он отреагировал на крушение малайзийского "боинга" в 2013–м: президент созвал срочное совещание, чтобы не только выразить соболезнования, но и возложить ответственность на Украину. В 2006–м, после падения "Ту–154" "Пулковских авиалиний" под Донецком, Путин также выразил соболезнования и через день повторил их публично, во время встречи с королем Испании Хуаном Карлосом I. Конечно, одно дело, когда речь идет об аварии, другое — когда самолет сбивают, и третье — когда не ясно, что произошло. Президент наверняка хочет сначала понять, что это было, чтобы делать заявления (случай с малайзийским "боингом" — исключение; здесь актуальным немедленно стал политический аспект). Через 5 дней после катастроф 2004 года ФСБ подтвердила версию о терактах, на следующий день Путин выступил с однозначным утверждением: "Внутри самолетов был взрыв — это факт". Госкомиссия официально вынесла заключение через 3 недели после взрывов.

И сейчас последствия будут разными в зависимости от выводов. Если окажется, что это теракт, Путин, возможно, ужесточит антитеррористическую риторику, как это всегда было раньше. Но есть отличие. Раньше мы имели дело с "внутренним терроризмом", и после Беслана можно было, например, отменить выборы губернаторов ради "обеспечения единства". На этот раз подрыв лайнера бомбой в багажном отсеке будет однозначно воспринят как месть за вмешательство в сирийский конфликт. Особенно на фоне призывов лидеров "Аль–Каиды" к остальным исламистам–радикалам сплотиться в борьбе против Запада и России. На это должна последовать какая–то реакция. Следуя примеру Беслана, Путин может потребовать еще большего укрепления единства, каких–нибудь суперполномочий, чтобы бороться с терроризмом.

Это может стать и толчком для наземной операции в Сирии, чего сейчас Кремль тщательно избегает, и поводом для требования новых полномочий российских спецслужб за рубежом. Россиянам же, по сути, тем самым зададут вопрос: согласны ли они с тем, что гибель мирных людей — необходимая и неизбежная цена, которую надо платить за возвращение статуса мировой державы. Ответ властью предусматривается только один, ведь отступить из Сирии Путин уже и не захочет, и не сможет.