Рецензия на документальный фильм об Эдварде Сноудене

Фильм Citizenfour называют документальным шедевром, хотя по форме ничего шедеврального там нет. Там нет, скажем, съемок скрытой камерой, прикрепленной к лацкану пиджака и замаскированной под авторучку. Фильм этот является, по сути, частью самого дела Эдварда Сноудена — ведь, как мы помним, именно журналисты, которые присутствуют в кадре (Гленн Гринвальд и Ивен МакАскилл), дали этому делу ход в 2013 году. Но сам фильм напоминает скорее протокольную съемку. Никакой динамики, сплошная статика: человек сидит поджав ноги на кровати в номере отеля, что–то рассказывает. Иногда прерывается — поесть, поменять одежду.

Нельзя сказать, что до Сноудена мир не знал, что спецслужбы шпионят не только друг за другом, но и за простыми гражданами. Но за всеми не уследишь, говорил в таких случаях какой–нибудь мудрый карась–обыватель, и тут–то он, как выяснилось, и ошибался: следят именно что за всеми. И не потому, что сделали что–то нехорошее, — просто для порядка.

Как и сам Сноуден, этот фильм не пытается стать рок–звездой: он говорит с достоинством оперного тенора на стадионе. Он прекрасно знает, что сегодня будет трансляция на весь мир, поэтому беспокоиться нечего: его услышат миллионы.

Этот неинтересный фильм также, несмотря ни на что, посмотрят миллионы. Когда люди всерьез опасаются какой–то лажи (например, ограничения их свобод), они начинают зреть в корень, пренебрегая картинкой. В этом, наверное, тоже сенсация фильма.

Но есть еще один интересный вывод, который напрашивается после просмотра. Америка следит за своими гражданами. И за всеми другими гражданами. ОК. Америка давит на своих европейских партнеров, чтобы помешать выходу статей о Сноудене. ОК. Спецслужбы Британии заставляют журналистов уничтожить диск, на котором информация, слитая Сноуденом (вероятно, самый динамичный кадр фильма — как диск сверлят с помощью перфоратора). Спецслужбы препятствуют работе журналистов. ОК. Принято. Но при всем при этом — журналисты все равно печатают об этом деле статьи, дают толчок расследованию, об этом узнает весь мир, и поделать с этим уже ничего нельзя. И этот самый фильм выходит в прокат (в том числе и в Америке) — и воспрепятствовать этому тоже нельзя. То есть, конечно, с одной стороны, кошмар–кошмар: нас прослушивают. Но с другой — нашлась какая–то сила, которая оказалась способна бросить вызов спецслужбам. И эта сила вовсе не Сноуден.

Это такой неконтролируемый эффект любого фильма, разоблачающего Америку: помимо Сноудена и спецслужб в таких фильмах всегда есть еще один герой, незримый, который российскому зрителю, однако, особенно бросается в глаза. Этот герой, подобно Сноудену, мог бы представиться так: "Здравствуйте. Меня зовут гражданское общество".

Независимые расследования, оппозиционные журналисты, даже сам Сноуден и его разоблачение, реакция на него, шум на весь мир — все это оказалось возможным только благодаря силе гражданского общества и, соответственно, независимой прессы. И какой бы ущерб ни нанесла эта информация стране, спецслужбам, национальной безопасности —общество все равно будет знать об этом. И именно гражданское общество гарантирует любому Сноудену, что он будет услышан, —даже если считается предателем.

То есть этот фильм обернулся не столько рассказом о спецслужбах, сколько (парадокс!) рассказом о торжестве тех самых опостылевших многим ценностей демократии. О свободе, о том,какие чудеса она способна творить. И самым важным тут оказывается не Citizenfour (так подписывал свои письма Сноуден), а миллионы других безвестных сitizen, которые не допустят, чтобы их прослушивали или обманывали как–то еще. И весь пропагандистский эффект от показа фильма у нас (его рекламируют с утра до вечера, называя фильмом века), как предполагается, вмиг исчезает, и остается только вот это: торжество демократии. И с этим побочным эффектом тоже ничего поделать уже нельзя.