Историк Лев Лурье рассказывает о разной судьбе Елагина, Каменного и Крестовского островов.
Отсутствие столичного статуса делает Петербург неторопливым, слегка замшелым. В столицах шум, кричат витии, идет газетная война, а здесь — во глубине России — здесь вековая тишина. Но в отсутствии федерального начальства своя прелесть. Меньше правительственных кортежей, перекрытых улиц, закрытых для посещения исторических зданий. Всякое появление высоких начальников приводит к неудобствам.
Водил экскурсантов по островам: впечатления смешанные. Елагин, Каменный, Крестовский — Булонский лес Петербурга. С центром города их соединяет Каменноостровский проспект — наши Елисейские Поля. "Зеленый рай в виду современного Вавилона" — так кучеряво выражался "Петербургский листок" 1913 года. Сегодня на большей части территории этой городской парковой зоны горожанин чувствует себя ненужным привеском.
Крестовский остров без всякой, впрочем, помощи москвичей в своей восточной части стал обыкновенным густонаселенным районом. Здесь и недогляд петербургских властей, и стадное чувство, охватившее квартировладельцев и застройщиков. Когда-то, в середине 1990-х, на смену местному населению, привыкшему к игре в штандр, лаю Жучки и долгому путешествию в город на 33-м трамвае, пришли авторитетные бизнесмены первой волны. Их могучие, кулацкие усадьбы с охраной, монументальными крепостными стенами, гаражами для тяжелых немецких машин образовывали мощный памятник первоначальному накоплению. Но куда царь, туда и псарь. Рядом с крупной рыбой стали появляться рыбки поменьше. На смену коттеджам пришли таунхаусы, а потом и многоэтажные дома. На место люкса пришел бизнес-класс. Постепенно жилая застройка продвигалась на запад, выбросила свои протуберанцы вдоль пляжей Приморского парка Победы, все больше сокращавшегося в размерах.
Наконец, напротив Елагина острова появились коттеджи судей Конституционного суда. Загребущие руки правоведов протянулись даже к соседней 31-й больнице, но московская экспансия получила достойный отпор.
За последние годы неповторимое соединение города и сельщины, ощущение околицы, которым так славен был Крестовский, разрушено, остались немногие оазисы тишины. Ищите, боюсь выдать.
Еще хуже динамика на Каменном острове. Что делать с виллами, лишившимися владельцев в 1917-м? Большевики отдавали их под дома отдыха, санатории-профилактории, туберкулезные диспансеры. Собственно, и Каменный при них назывался островом Трудящихся. Трудно сберечь архитектуру — и фасады, и особенно интерьеры, созданные для среднего класса начала ХХ века, если оздоровляешь трудящихся, недавних городских жителей. Внутри модерна господствовали хаос и варварство, но никто не мешал ленинградцам, ностальгирующим по Серебряному веку, рассматривать снаружи эти буржуазные артефакты, намекавшие обитателям коммуналок на существование некоего другого — богатого, счастливого, затейливого мира.
Сегодня все творения Шене, Мельцера. Синявера, Фомина окружены высоченными сплошными заборами. Дачи принадлежат таинственному Управлению делами президента Российской Федерации. Кто там живет? Отчего такая секретность? Там — замки Синей Бороды? Хранилища полония? Нет ответа. Вообще для городской среды это небесполезное учреждение. Среди результатов его деятельности — пустующая Биржа на Стрелке и Государственный исторический архив, замененный в сенатском здании таинственной Библиотекой имени Ельцина.
Хорошо, президенту надо — мы не против. Но поступите хотя бы так, как в Константиновском дворце — назначьте время посещения экскурсантами, пустите через вахту — посмотреть фасады. Пока это просто какая-то феодальная дикость: вместо тихого отдыха — классовая ненависть.
Меж тем третий, Елагин остров с его прежде посадскими нравами: драками на танцах и на катке, скрипом уключин и шашлыками из неизвестных животных — меняется, очевидно, в лучшую сторону. Оставленные без начальственного пригляда, петербуржцы катаются на велосипедах и на роликах, показывают детям козочек и белочек, возлежат на просторных лугах, слушают разнообразную музыку.
Мы горазды на культурные форумы, юридические конгрессы, хоры, бьющие по численности рекорды Книги Гиннесса. Может быть, для Пензы или Лаппенранты это и было бы зрелищами. У нас же есть Масляный луг, Дом-сказка, дача Половцова: этого, вообще говоря, достаточно.
