Рецензия на книгу автора "Географ глобус пропил" Алексея Иванова "Ебург".
Книга знаменитого пермского писателя Алексея Иванова ("Географ глобус пропил") не о его родном городе, а о соседнем — столице Урала Екатеринбурге. Его обитатели предпочитают называть свой мегаполис Ебургом, как мы Петербург — Питером. "Ебург" Алексея Иванова издал московский "Аст", специализирующийся на бестселлерах. Книга веселая, информативная и умная, продаваться будет хорошо. О городе, который тогда еще назывался Свердловском, страна узнала в конце 1980–х, когда в Москве появился Борис Ельцин, а из каждого магнитофона раздавались мрачные песни "Наутилуса Помпилиуса". Особенности столицы Урала — оборонная закрытость миру, мощная научно–техническая интеллигенция, свободолюбивые, не знавшие крепостного права уральцы. Как пишет Алексей Иванов: "Город лихой и безбашенный, стихийно мощный, склонный к резким поворотам и крутым решениям, беззаконный город, которым на одной только воле рулят жесткие и храбрые, как финикийцы, лидеры–харизматики".
Подледная, полупотаенная, общинная активность здесь была и при необычном, крутом и открытом миру первом секретаре обкома Ельцине. Деревня художников–нонконформистов, мощный МЖК — "реакция молодых на ту ублюдочную жизнь, которую устроили в стране руководившие ею старцы", любопытный журнал "Уральский следопыт", рок–группа "Урфин Джюс".
Взрыв произошел, когда Екатеринбург наравне с Питером и Москвой митинговал против коммунистов, голосовал за Ельцина, создавал рок–клуб: "Первый опыт борьбы против потных рук приходит всегда слишком рано. Любовь — это только лицо на стене, любовь — это взгляд с экрана. Ален Делон не пьет одеколон…"
"Чайф", "Агата Кристи", винные, табачные, студенческие бунты. А потом город переименовали из Свердловска в Екатеринбург, выбрали губернатором бывшего беспризорника Эдуарда Росселя, начали бороться за Уральскую республику и выпускать собственную валюту — "уральские франки".
И, конечно, бандитская война, которая делает именно Ебург, а не Питер, "русским Чикаго" 1990–х. Гангстеров Иванов описывает смачно, как Исаак Бабель — Беню Крика или наш земляк Евгений Вышенков — "малышевских" и "тамбовских". "А затем вышел Овчина и понял: ему уже нет кормушки, теперь его номер — шестой". "На скамейках в парке Маяковского резались "шпилевые" — картежники. Таксисты банчили водкой". Все это выльется в многолетнюю войну двух главных ОПС — "центровых" и "Уралмаша": "Четыре жмура в дорогих костюмах лежали в лужах крови".
Между тем к середине 1990–х выжившие бандиты переквалифицировались в бизнесменов — борцов с наркотиками, депутатов, спонсоров театров, картинных галерей, спорта и КВН.
Дикая вольница оставит на плаву самых умных и сильных, и город рванет по всем азимутам. Небоскребы поразят даже москвичей, появятся литературный квартал, музей наивного искусства, метро, пятизвездочные "Хайятт" и "Атриум палас отель", конгресс–центр "Демидов Плаза", Дворец игровых видов спорта. На месте Ипатьевского дома встанет Храм на Крови. Драматург Николай Коляда откроет собственный театр.
Ебург потрясет самоубийство в 27 лет самого многообещающего молодого поэта России — Бориса Рыжего. "Витюра раскурил окурок хмуро. Завернута в бумагу арматура. Сегодня ночью (выплюнул окурок) мы месим чурок".
Главная особенность нынешнего Екатеринбурга — отважное гражданское общество, строящее жизнь столицы Урала без оглядки на начальство. Бесплатную юридическую помощь оказывает "Сутяжник", гремит по всей России "Город без наркотиков". Мэром избирают парня с Уралмаша, поэта и коллекционера Евгения Ройзмана.
"Ебург всегда был вписан в историческое время и не презирал эпоху. Но он был наглухо окружен выморочной Россией, предавшей себя, он стоит в ней, как Брестская крепость, он забит в нее по смотровые щели, как танк в болото".
