"Вишневый сад" в МДТ — Театре Европы
Репетировать начали задолго до событий минувшей осени, а замысел возник у Льва Додина, разумеется, и того раньше. Однако выдающийся режиссер сам говорит, что правильное решение спектакля не предшествует работе, но рождается в ее процессе. Так что сейчас, дожив до беспощадного финала этого "Вишневого сада", невольно вспоминаешь омерзительную историю с угрозами в адрес Додина и пакостными надписями на стенах МДТ.
А прежде финала нам предстоит прожить с героями Чехова жизнь. Бок о бок: постановщик вместе с художником Александром Боровским отправили действие в зал. Театральные боги организовали изящную перекличку: в последней премьере Большого драматического "Алиса" Алиса Фрейндлих и другие мастера играют в полутора метрах от зрителя, в последней премьере Малого драматического в полутора метрах играют Ксения Раппопорт и другие мастера. Мастерство действительно изумительное: здесь всегда осваивали и присваивали текст до конца — а теперь его произносят с той предельной степенью достоверности, какую предполагает близость к нам столь интимная. Спектакль не дает понять, а говорит открытым текстом: это про нас.
Все перипетии пластически, чувственно внятны, актеры делают реально существующими внесценических персонажей и обстоятельства: утонувшего сына Раневской и ее парижского бессовестного любовника, ярославскую тетку, город, куда ездят завтракать и откуда приезжают с торгов, и проч. Станиславский называл это видением — в современном театре оно стало раритетной, почти утраченной вещью. Более того, нам дано увидеть многое и воочию: Лопахин (Данила Козловский), агитируя вырубить сад и отдать землю под дачи, включает проектор — на экране, закрывающем все зеркало сцены, состаренные под немое кино панорамы вишневого сада. Потом покажут еще одну любительскую съемку: среди деревьев резвятся обитатели имения, не провидящие своей горестной судьбы…
Додин, как и в предыдущем чеховском спектакле — "Трех сестрах", обостряет чувства, ужесточает реакции. Раневская не просто плачет, но страшно, истошно рыдает (Раппопорт тем прекраснее, что нисколько не печется быть красивой). В пьесе все считают, что Лопахин и Варя (Елизавета Боярская) поженятся, но этого так и не происходит, — в спектакле они спят друг с другом, оттого отказ Лопахина от сватовства еще горше. Когда лакей Яша (Станислав Никольский) медлит уйти, Лопахин его просто вышвыривает в дверь (основное игровое пространство — проход между сценой и первым рядом, двери зрительного зала переделаны в двери усадебного дома). Когда сад продан и надо уезжать, Шарлотта (Татьяна Шестакова) реплику "Так вы, пожалуйста, найдите мне место" истерически визжит и буквально бьется в падучей, Епиходову (Сергей Курышев) приходится звать рабочих, те выносят тело вперед ногами.
Но какими бы ни были все эти люди — обаятельными, темпераментными, комичными, жалкими, благородными и нет, умными и не очень, и т. д. — их ждет один конец. Раневская и Гаев (Игорь Черневич) получают от Лопахина на прощанье коробки с пленкой той самой съемки и уходят по центральному проходу, уходит и Лопахин, остался последний маленький монолог забытого Фирса (Александр Завьялов). Он, убедившись, что двери заперты, тычется в экран. Тот, прежде подвижный, теперь не поддается, Фирс, падая, срывает полотнище, за ним — сплошная дощатая стена. На ней в видеопроекции появляются все герои в белых нижних рубахах и штанах — так раздеваются перед расстрелом. Они подлежат уничтожению просто потому, что они — люди Чехова.
